Обратная сторона
Шрифт:
— Серега, слышь, Серег, а ты бы искупался? — спросил один омоновец другого, дежурившего у купели. Оба они были укутаны, как малые дети.
— Да ты что, сдурел, что ли? — отмахнулся тот. — У меня и так сопли, как у слона, уже неделю текут, не знаю, куда деваться…
А когда я только-только вышла из-за ограждения, к купели подъехал автобус, полный воодушевленных людей, и очередь к иордани стала в три раза больше…
Вот такое оно, Крещение Господне.
Неожиданно в один из сильнейших приступов я вспомнила, что в моей жизни были четыре года, которые я провела у родни в горной
Это на словах просто сказать «До свидания», а на языке души, увы, все намного сложнее. То, к чему прилепилась душа, имеет свойство властвовать над нами, причем именно тогда, когда мы находимся наедине с собой, что в моем случае происходит чаще всего.
В общем я, несмотря на все ухудшающееся самочувствие, твердо решила: еду, еду в далекое Закарпатье!
Мой непосредственный руководитель, директор предприятия, которое выпускает одновременно две «желтые» газеты, Феофанов Павел Дмитриевич — человек, рассматривающий мир исключительно через призму собственной выгоды, смириться с поездкой долго не мог, хотя диагноз мой был ему давно известен. К тому же на работе от меня стало довольно мало пользы. Во всяком случае, так казалось мне. Я же привыкла выполнять двойную, а то и тройную журналистскую норму, а когда заболела, стала работать как другие. Отличало от коллег меня, пожалуй, только наличие опыта и профессиональные связи со всей нашей необъятной областью. Я знала наизусть все номера телефонов своих респондентов, а это, как оказалось, много значит. Впрочем, мне эти знания в тот момент не приносили абсолютно никакой пользы. Я жила в своем мире, где связи или деньги совсем немного значат. Если не сказать — вообще ничего!
Разговор, который состоялся накануне этой поездки между мной и начальником, почему-то запомнился, хотя мои мысли в это время полностью были заняты предстоящей преддорожной суетой.
— Арина, вы понимаете, сколько денег потеряет наша фирма, пока вы будете прохлаждаться в Закарпатье?
— Но ваша газета мне не оплачивает ни больничных, ни проездных, ни отпусков на сессии, которые по закону «заочникам» должны оплачивать предприятия, где они работают, как это общепринято в нашей области и не только. На командировочные расходы вами установлен жесткий лимит, которого не хватает иногда даже на хлеб. Вы же не знаете, какие на Севере цены? А когда моему Луке делали операцию, вы даже не захотели мне выдать зарплату авансом, и я вынуждена была брать кредит в банке. К тому же зарплата здесь — самая низкая во всем городе.
— Ну знаете, ли! — мгновенно вспыхнул Феофанов. — Зато мы вам даем возможность подрабатывать. А на это сейчас в других редакциях смотрят косо!
После этих его слов я отвернулась, забрала икону с рабочего стола и начала собирать вещи.
Он жестом отозвал меня в сторону и сказал:
— Давно хотел признаться, да все никак не выходило, жалел. Ты (он вдруг перешел на «ты») как журналист, конечно, так себе, ничего особенного. И вообще, как можно вот так, в конце года, взять и уйти? Побойся Бога!
— Можно, — ответила я равнодушно. — Я, видите ли, всегда считала, что внутренний мир гораздо удобнее и интереснее внешнего. А что до Бога… мне кажется,
Мой ответ вывел руководителя из себя. Он ожидал чего угодно, только не равнодушия, причем равнодушия искреннего, неподдельного. Он побледнел, стал заикаться, но быстро взял себя в руки, нервно поправил жидкую челку и произнес:
— Это хорошо, хорошо, когда посредственность осознает свое место в обществе!
Он вдруг напомнил мне классную руководительницу, у которой не удалась личная жизнь. Она с таким же выражением лица говорила, что из меня в будущем лишь может получиться заурядная телефонистка или работница ЖЭУ, вечно ворчащая и обозленная на весь мир. В общем, ничего нового. А спустя какое-то время мне приснился странный сон — одновременно из моего прошлого и вместе с тем из будущего. К тому же он, кажется, оказался вещим…
…Прозвенел последний школьный звонок. И будущие педагог, юрист, физик-ядерщик, профессиональный убийца, двое самоубийц, журналист-прилипала, кладбищенский сторож, многодетная мать, наркоман, врач-онколог, бомж, лесник, хозяин пивного ларька, сестра милосердия, три домохозяйки, актриса областного масштаба, трехкратный чемпион мира по каратэ, пилот, профессор-филолог, завсегдатай казино и просто везучий игрок в бильярд, художник-импрессионист, валютная проститутка, водитель-дальнобойщик, двое рабочих ткацкой фабрики и музейный работник уверено вошли последний раз в свой класс в качестве учеников одиннадцатого «В».
Сегодня им предстояло навсегда проститься со школой и запомнить друг друга. Классная руководительница, отныне уже бывшая, попросила ребят написать себе письма в будущее, чтобы потом, через десять лет, распечатать конверты и прочитать пожелания тогдашних мальчиков и девочек вполне взрослым дядям и тетям. Предполагалось, что конверты будут вскрыты ровно через десять лет после окончания школы.
Никто из счастливых выпускников не знал, что до этого времени доживут не все, а кто-то просто уедет из родного города и даже страны. Классная дама всем раздала тетрадные листочки и села за учительский стол.
«Вот он, какой, этот одиннадцатый «В»», — думала она про себя.
Этот ее выпуск от двух предыдущих отличался ранней зрелостью и чрезвычайной самостоятельностью. Учительница вспомнила, как в пятом классе попросила ребят написать письма-пожелания Деду Морозу, и многие, почти половина класса, писать не стали. Дети давно не верили в доброго старика, к тому же уже тогда ясно представляли себе родительские возможности.
Еще классная дама в эти минуты подумала, что ее ученики весьма неохотно покупали общешкольные лотерейные билеты. Они, совсем как взрослые, считали, что вещи, пусть и малоценные, нужно зарабатывать своим трудом.
На память пришел недавний разговор со скромняшкой Юлей. Девочка переживала по поводу того, что неудачно выходит на фото, на что ей классная ответила: мол, что поделаешь, раз ты такая нефотогеничная получилась, придется, смириться.
«При случае попрошу прощения у Юли», — решила она про себя и тут же забыла о своем решении. Ее внимание привлек альбомный листок, который, видимо, кто-то в спешке забыл на учительском столе. На нем крупными печатными буквами было выведено следующее: «На крыше старого храма яблоня плодоносит».