Обратный отсчет

Бельтюков Андрей

– Вам куда?
– не выдержал наконец Ван.

– Тебя не касается, - отрезал мужчина.
– Ты лучше о себе подумай. Как-никак ты пришил человека. Мозгляк-парикмахер наверняка проболтается, а полицейский на углу мог запомнить машину. Тогда через полчаса ее уже дадут в розыск. И если к этому времени ты еще будешь торчать в ней, я тебе не завидую.

– Да? И что мне делать?

– Исчезнуть. На полгода. Или на год. Есть, где остановиться?

– У меня нет родителей.

– Гм. Знакомые?

–

На такой срок - нет.

– Кисло. Ну ладно, притормози, - мужчина открыл дверцу и выставил ногу наружу. Внезапно он обернулся: - Если станет совсем кисло, приходи. Улица Крестера, трехэтажный дом. Здоровенные такие ворота.

С этими словами он выбрался из машины. Ридан остался один в своем "триумфе". .

ЭТАП "БЛИЗНЕЦЫ" ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ БЮРО -ПАНТЕОН

В настоящий момент возможны следующие кандидаты для персонификации псевдонима "Ключ": 1. Гацлав Параник 2. Ван Ридан 3. Мануэль Льюис 4. Аль эд-Фазид Рекомендации: Льюис.

Вариант замены: Ван Ридан.

Сектор прогностических операций Маальд.

Аппарат смолк. Меткович протянул руку и выдрал из щели принтера листок бумаги. Он нацепил очки, в этот момент дверь отворилась и вошел РЫБКИН.

Меткович подался вперед в кресле. Он закурил, выдохнул дым, мясистой глыбой нависая над столом, и 19 задумчиво посмотрел на черную статуэтку, изображавшую бронзового фавна, во фривольной позе расположившегося с бронзовой нимфой возле олеандра.

– Знаете, вряд ли. Прямо скажу - вряд ли, - проговорил Рывкин, усаживаясь.
– Уверен, перебьемся...

– Прекрати, - Меткович взмахнул сигаретой.
– Побереги слова. Необходимо выработать стратегию на случай худшего.
– Он вздохнул. Толстым волосатым пальцем погладил фавна и вдруг спросил: -А ты сам, часом, не собираешься дать деру? Вот и штиблеты у тебя характерные.

Рывкин скривил губы и скорбно покачал головой.

Это означало, что подозрение камнем легло на его душу.

Он был одет в желтый замшевый пиджак и белые полотняные брюки. Из-под пиджака выглядывала малинового цвета сорочка, на ногах красовались белые с черным верхом туфли. Рывкин посмотрел на них и поджал ноги.

– При чем здесь штиблеты, - сказал он, - они совершенно ни при чем. Модно. А деру...
– Он плохо выговаривал "р", и последнее слово прозвучало с подскоком.
– Я же у истоков дела стоял. Я не могу вести себя предосудительно.

– Предосудительно...
– Меткович усмехнулся.
– Ишь ты! А ну как черно-белые станут нас вешать? К тому идет. Тебе ли этого не знать.

Рывкину было под сорок. За свою жизнь он повидал немало начальства, но никто никогда не вызывал у него столь глубокого ощущения силы, как Меткович, - он был несокрушим и вечен.

– Я знаю, - осторожно сказал Рывкин.
– Станция подземки, два супермаркета...

– И что хуже всего, - проговорил Меткович, -

общественное мнение поворачивается к ним. Этого не было раньше. За последнее время все изменилось. Тон газет изменился. Настроение. А полиция? Когда фараоны прибыли вовремя?

– Это было давно, - признался Рывкин.
– Но ведь всему есть причина. Он посмотрел на Метковича.
– Дэволюров становится больше.

– Верно.
– Меткович забарабанил пальцами по крышке стола.
– Верно! Дэволюров все больше. И что нас ждет?

Рывкин пригладил волосы, похожие на спиральную проволоку.

– Война?
– предположил он.

– Думаю, нет. Это не в нашем национальном характере. Другое - исход. Ты сам знаешь статистику. Через четыре года каждый третий в стране дэволюр. А у нас маленькая страна. Люди побегут.

– Это вряд ли, - Рывкин закинул ногу на ногу, покосился на багровое от застоявшейся крови лицо Метковича.
– Соседи не пустят. Поставят кордоны все. Не пустят.

– У нас маленькая, но богатая страна, - пророкотал Меткович. Состоятельный человек найдет способ уйти. И тогда... крах.

Рывкин снова взглянул на своего босса. Подумал: неужели его это действительно занимает? Страна...

Крах... Что с нами будет - вот это действительно серьезно. Перпендикулярно он как-то мыслит.

– Можно еще раз нажать на Конвент. Пусть пошевелятся. В конце концов, спасение утопающих...
– скучно сказал Рывкин и украдкой посмотрел на часы.

Ему было неинтересно. Он любил двигаться, он любил что-то предпринимать. Теория была не его стихией.

Жужжал кондиционер. Рывкин вспомнил прогноз - до тридцати двух. А день еще не начинается. Похоже, работать сегодня придется в самое пекло.

Меткович промакнул лоб.

– Конвент...
– проворчал он.
– Нечего на них надеяться. Они психологически не готовы к серьезному сопротивлению. Может, позднее...

Рывкин пожал плечами и безмятежно улыбнулся.

– Черт подери!
– Меткович нахмурился.
– Не так уж трудно понять. Безмятежный обыватель однажды узнает, что он - выродок. Урод, нелюдь. Стоит ли жить? Тут не до борьбы за права... Конечно, черно-белые сплоченнее. Их объединяет идея, какой бы она ни была.

– Нет там никакой идеи, - ввернул Рывкин.
– Садисты они, прирожденные садисты.

– Идея как раз имеется. Иначе бы их можно было просто купить. Там есть фанатики - не все, конечно. И мы не в силах их раздавить, во всяком случае, пока. Нужно хотя бы ослабить.

Меткович глянул на Рывкина, вальяжно расположившегося в кресле. Подумалось: на кой черт я все это. Ведь ему безразлично. Он вот тоскует. Он не понимает, чего я от него хочу. Проклятье, нужен помощник! РЫБКИН ловок, но он любит работать ногами. Маальд - умница, однако ленив. Слепить бы их воедино!..