Обратный счет

Зосимкина Марина

отплясываете краковяк с посторонними мужчинами, и те на виду у всех лапают

вас за бока?

Лапин с силой толкнул дверь и, не потрудившись ее закрыть за собой,

зашагал в сторону своего кабинета. Он слышал, как створка хрястнула о косяк и

заскрипела, медленно закрываясь. Плевать. Как он ее ненавидел! Как он

ненавидел эту псевдоневесту, полномочия которой давно истекли.

Войдя в кабинет, он яростно выплюнул ругательство и с силой врезал

кулаком

по стенной панели. Бешенство не покидало.

Когда в воскресенье она забралась в его машину и как ни в чем не

бывало засияла улыбкой, он захотел схватить ее за руку и сжать. Сжать сильно,

чтобы она закричала и принялась вырываться, а он бы все сжимал и сжимал,

оставляя на белой коже страшные кровоподтеки.

Неужели эта стареющая русалка надеялась, что он не заметит, как в

ресторане она умело его обрабатывала, пустив в ход весь арсенал

многоопытной женщины, как разжигала интерес, как пробуждала тягу, как

заставляла бешено пульсировать кровь?

Он не семнадцатилетний сопляк, которому невдомек, что с ним пытается

сделать и уже делает молоденькая городская ведьмочка, которая только

нащупывает свои силы, но уже жаждет всласть насосаться покорной

зависимостью жертвы.

Нет, он не сопляк, и ему показались смешными все ее потуги. Наверно,

поэтому он не заметил, как увлекся. Его лишь позабавили всплески

собственных эмоций, и он, самоуверенный кретин, прозевал тот момент, когда

следовало делать ноги, хоть бы и ставя свадебный водевиль под угрозу

провала.

Проснувшись на следующее утро, он поймал себя на чувстве радостной

нервозности и трезво его проанализировал. Он понял, что все-таки укушен. И

тогда он совершил очередную глупость в череде последних многих. Он решил

встретиться с ней, чтобы убедиться, что это глюк, что вовсе он не заразился,

что до сих пор свободен. Встретиться, чтобы развеять наваждение, успокоиться

и выбросить этот эпизод из головы. И уволить ее, к едрене фене, наконец.

Но в тот день она была совсем другой. Как сестра. Или как соседка по

парте в пятом классе, когда гормоны еще не начали свою подлую пляску и с

девчонками можно было просто дружить. И он опять повелся. А она тем

временем еще глубже вонзила свои острые ядовитые зубки. Мерзавка. И

Ваську уволю.

И эти фазаны вислоухие на нее пялились сегодня и слюни пузырем

пускали, когда она с концертом выступала. Пение, пляски, а что на десерт?

Лапину не хотелось идти вниз, где продолжался банкет и плескалось

веселье, но он вспомнил, что Киреева сидит где-то рядом на этаже,

и ему стало

противно.

Он вышел в приемную, поднял трубку местного телефона, набрал номер,

сверяясь со списком, висящим над Ираидиным столом, и сухо произнес:

– Идите домой. Или ступайте на этот ваш корпоратив. Не сидите здесь.

И бросил трубку.

«И вправду, чего мне тут больше делать?» – отстраненно подумала

Надежда, тихо вешая свою.

Она достала из принтера чистый лист бумаги и написала заявление об

уходе. Недавно совсем она собиралась шить себе новую форму. Генеральный

офис-менеджер. Завхоз с маршальской звездой. Значит, не судьба.

Что-то не так пошло на этот раз, что-то сорвалось, не склалось, не

сложилось. А может быть, она с самого начала обманывала себя? «Редкий

экземпляр, чистый спорт, азарт поединка» Фа-фа, ля-ля… Си-бемоль, си-

бемоль.

Какая же ты, Надя, дура. Дура.

Почему ты пропустила незамеченным тот холодок, что мягкой волной

прошелся по сердцу, лишь только ты увидела старую фотографию, где он с

друзьями, свесив длинные ноги, сидел на броне? Холодок непонятной

ревности. И потом, войдя в комнату, служащею ему спальней, и наткнувшись

взглядом на узкую тахту, заправленную по-армейски, и на застиранные

камуфляжные штаны, комком приткнувшиеся в нижний угол платяного шкафа,

ты ведь уже не могла не заметить этот тревожный холодок, не так ли?

Почему ты не одернула себя и разрешила исподтишка рассматривать

крепкий мускулистый торс и шрамы, изуродовавшие его спину ниже правой

лопатки, которые тебе захотелось потрогать?

Разве раньше бывало, чтобы ты чувствовала такое к добыче? Ты

обманула себя и теперь поплатилась. Ты что хотела – расставить силки? Или

все-таки капканы? Чтобы ставить капканы, нужно иметь холодное сердце, а для

силков этот зверь слишком велик.

Чтобы достичь своей неумной цели, ты подошла к нему непозволительно

близко и сама поверила, что этот человек – твой. А теперь твое сердце

разрывается от ревности, когда Иван Лапин лишь смотрит на другую женщину.

Лишь смотрит. А этот негодяй почувствовал, как это тебя задевает, и

специально дразнит и мучит.

Ей хотелось с ним говорить. Безразлично о чем. Но как она могла? Ей

хотелось с ним пройтись до метро, но он на метро не ездит. Напроситься к нему

в автомобиль, чтобы подбросил до ближайшей станции? Он не занимается

извозом, и она не его близкая женщина. А кто у него близкая женщина?