Обреченная быть счастливой
Шрифт:
– Привет, любимый, - пролепетала я и поцеловала его в губы, которые даже не шевельнулись, - что случилось, ты сам на себя не похож?
Он все так же, молча посадил меня в машину, отвез домой и только тогда вся его ярость обрушилась на меня.
– Ты что себе позволяешь, - неистово орал Лебедев, - вырядилась как последняя шлюха, да все кобели раздевали тебя глазами, пока ты раскачивала перед ними бедрами. Это в последний раз я позволил тебе одеться подобным образом, - процедил сквозь зубы он.
– Завтра же
– Но моя одежда пристойная!
– возмущенно возразила я, - и я не понимаю твоего недовольства, почему ты указываешь, как мне одеваться?
И зачем я только открыла рот? В тот же миг ласковая ручища дорогого мужа обрушилась на мое лицо и я спланировала прямо на журнальный столик, задев его своей головой. Перед глазами завертелись всевозможные звездочки и искорки, пока пугающая темнота не поглотила мое сознание.
Медленно я плыла в темноте, словно в лодке по реке, и вдруг на меня обрушился шквал ветра, бросая из одной стороны в другую мою хлипкую лодочку, но на самом же деле это Саша начал меня трясти. Я, наконец, очнулась и тут же захотелось закричать: «Перестань! Прекрати!» Моя голова разрывалась от боли, а он все не останавливался.
– Лиля, я не хотел, чтобы так получилось, - испугано шептал Саша.
– Это ты во всем виновата, не надо мне перечить. Я так люблю тебя! Все будет хорошо, просто больше никогда не спорь со мной.
Ох, оказывается это я во всем виновата? Это я себя ударила его рукой?!
Саша помог мне сесть, но в голове прострелило с такой силой, что я снова потеряла сознание. В следующий раз я уже очнулась в больнице, перед глазами все расплывалось, но я смогла сфокусировать зрение на человеке, стоящем возле меня. Это был пожилой мужчина в белом халате, на бирке было написано – Иван Павлович Ратушин, врач высшей категории.
– Лилия Станиславовна, меня зовут Иван Павлович, я ваш врач. Как вы себя чувствуете, голова болит?
Он говорил тихо и дружелюбно, за что я была ему очень признательна. Мне было трудно понять свое состояние, тело словно налилось свинцом и каждое движение отдавалось резкой болью в голове, во рту пересохло и все же мне удалось выдавить из себя несколько слов.
– Очень болит, - прохрипела я, с трудом узнавая свой голос.
Он посветил маленьким фонариком мне в глаза, измерил давление и что-то записал в тетрадь.
– У меня для вас две новости, одна не очень, другая хорошая. Новость похуже – в результате падения у вас легкое сотрясение мозга, поэтому ваша голова будет давать о себе знать, но я пропишу вам таблеточки, которые помогут избавиться от болей. Вам необходим постельный режим в течении двух недель. Но я должен задать вам вопрос: как вы упали и был ли это несчастный случай, как утверждает ваш муж?
– Поскользнулась на плитке в коридоре, - соврала я. Мне не хотелось рассказывать о нашей ссоре,
– Значит несчастный случай? – недоверчиво спросил он, - а что вы скажите о гематоме на вашей щеке?
– Ударилась об шкафчик, - отведя глаза в сторону, прошептала я.
Я знала, что он мне не поверил, но доктор Ратушин мудро промолчал, при этом неодобрительно покачав головой.
– Теперь о второй новости, - улыбнулся он.
– Вы в положении, срок где-то четыре недели, поэтому советую вам быть осторожной и не натыкаться на опасные предметы. А что касается рекомендаций, то главное - отдых, хорошее питание, и обязательно записаться на учет к своему гинекологу.
Пока я переваривала эту новость, в палату вошла медсестра, доктор дал ей нужные указания, потом снова обратился ко мне.
– Мы поставили вам капельницу, - и только тут я заметила, что действительно в моей вене стоит катетер и тоненькая трубочка поднимается к бутылочке с лекарством, - это витамины, которые не повредят ребенку, но помогут вам. Вы хотите кого-нибудь видеть? Ваш муж ожидает в коридоре.
– Он знает про ребенка? – спросила я.
Врач кивнул. Мне не хотелось видеть мужа, но это было бы подозрительно, поэтому я попросила позвать его. Саша появился через секунду, его лицо было обеспокоенным, он действительно переживал, и мне стало его жаль.
– Вы можете побыть с женой несколько минут, а потом ей надо отдыхать, - сухо сказал Иван Павлович и тихо вышел из палаты.
– Лиличка, как ты? – виновато спросил Лебедев, - мне так жаль.
Даже после того, что он сделал, я его любила, как и прежде безумно. И новость о ребенке была самой замечательной за весь этот тяжелый день, правда лучше было бы узнать об этом не при таких грустных обстоятельствах.
– У меня все в порядке, правда, - я заметила в его глазах слезы, - у нас будет ребенок.
Саша кивнул и уткнулся мне в плечо, нашептывая как он рад, что наш сын будет самым лучшим, как он его будет любить. Я расчувствовалась, в глазах стояли слезы, когда он уходил, а потом в голову закралась мысль: неужели я так быстро забыла о том, что он уже не единожды ударил меня, и не исключено, что не в последний. Но тут же убеждала себя, что ребенок изменит его, он станет более терпимым и добрым.
Об этом инциденте мы не сказали никому ни слова, и только маленький синячок напоминал мне о нем. Никто бы так и не узнал, если б еще хотя бы пару дней прошло, но именно сегодня мой сотовый зазвонил и я увидела такой знакомый номер – номер Жарова.
– Здравствуй, Жаров, - обрадовалась я.
– Привет, я завтра уезжаю и хотел бы тебя сегодня увидеть.
– Как завтра? – мое огорчение было таким искренним, что он засмеялся.