Обреченная быть счастливой
Шрифт:
Во время беременности Сашенька обращался со мной как с хрупкой статуэткой, баловал меня, покупая всякую вкуснятину, уговаривая съесть, чтобы сыночку было сладко. Когда животик стал округляться, он часто разговаривал, обращаясь к сыну, хоть мы так и не сделали УЗИ. Лебедев считал, что это не нужно: «Будет сын и все!» - говорил он. А по мне так хоть мальчик, хоть девочка, я уже безумно любила этого младенца, который поселился во мне и в моем сердце.
Сашенька стал идеальным мужем, он готовил мне кушать, когда я очень уставала, массировал мне спину, когда ее ломило от боли. Это был рай, а муж мой – ангел. На восьмом месяце беременности мой живот стал таким огромным, что я напоминала
– Ты должна быть сильной для нашего сына, - твердил мне Саша, пока вез в больницу.
– Черт, мне так больно, а ты только и твердишь о сыне, а как же я, неужели тебе нисколько меня не жаль. Да где ж твоя гребанная поддержка? И вообще дочь будет, - со злости крикнула я и сама себя не узнала.
– Лилия, я прощаю тебя за твою несдержанность, учитывая твое положение, но это в последний раз, когда ты повышаешь на меня голос, - сухо отчеканил Лебедев.
То ли на меня подействовал его сухой тон, то ли я поняла, что вела себя несправедливо, но я затихла, и только постанывала, когда очередная схватка скручивала меня пополам.
Роды длились восемнадцать часов и я была совсем обессилена. А когда на свет появились мои дети - мальчик и девочка, и я услышала их писк, то заснула глубоким сном.
Сколько я проспала - может шесть, а может десять часов, не знаю, но я уже была в другой палате, а за окнами сгущались сумерки. Все мое тело болело, а на глаза волнами набегали слезы.
– Я бы советовал вам не делать резких движений, - услышала я участливый голос доктора, входящего в палату.
– Не буду ничего от вас скрывать: роды были трудные, у вас несколько разрывов, матка продолжает сокращаться, вам прописано несколько уколов и полный покой.
– А когда я смогу увидеть своих малюток? – в моем голосе было столько любви, теплоты и надежды, что доктор как-то странно притих.
– Доктор? Где мои малыши?
– Лилия, вы должны быть сильной. У близнецов оказался синдром перинатальной трансфузии. Он развивается в результате поступления крови от близнеца-донора к близнецу-реципиенту по плацентарным анастомозам. При хронической форме этого синдрома у донора постепенно развиваются анемия, гиповолемия и задержка роста…
– Стоп, стоп!
– закричала я, замахав руками.
– Я не понимаю, что такое анастамозы и макросомии, - меня начала бить дрожь, - объясните нормальным человеческим языком, чтоб я поняла!!!
– Лилия, только не волнуйтесь, я попробую объяснить более понятно. При этом синдроме кровь одного близнеца перетекает к другому, и в итоге один рождается полнокровным, а второй - обескровленным.
– Вы хотите сказать, что один из моих малюток умер? – истерические нотки прокрались в мой голос.
– Кто?
– Девочка родилась весом 2,800 и чувствует себя прекрасно, а вот мальчик весил чуть меньше килограмма. Мы сделали все, что могли, но, к сожалению его не спасли.
Это ужасное известие ошеломило меня, мои крики напоминали вой раненого зверя. Наверное, в тот момент у меня было временное помешательство, и только три санитара смогли меня удержать пока врач вкалывал успокоительное. Спасительный
Позже меня навестил мой врач, в его глазах было столько участия, что я снова расплакалась.
– Лиля, вы должны успокоиться и понять, что нужны своей дочери, она так нуждается в вас.
– Саша уже знает? – врач кивнул.
– Хотите увидеть дочь?
– А Саша?
– Он уехал.
– Куда?
– врач пожал плечами и снова спросил, хочу ли я видеть дочь.
Я заколебалась и кивнула слегка неуверенно, через несколько минут я взглянула на самого красивого младенца на земле. Я влюбилась в свою девочку с первого взгляда, розовенькое сморщенное личико и голубые глазки, просто покорили меня своим доверием. Мои руки сами потянулись к этому комочку плоти, она смотрела на меня с очень серьезным выражением лица, а я все не могла оторваться от нее. И слезы счастья, любви и надежды катились по щекам, попадая ей на личико. Это явно не понравилось моей строптивой дочурке и она сказала об этом, пронзительно закричав. Когда ее унесли кормить, я разобралась в себе и поняла, что Бог забрал нашего сына, но он оставил нам дочь, которая стала для меня центром Вселенной. Я молилась, чтоб Саша полюбил ее так же как я, а он все не появлялся, что же могло с ним случиться?
Саша Лебедев не навещал меня, телефон его был отключен. Родители пытались убедить меня, что он хочет пережить эту трагедию сам. А как же я? Не только он потерял сына, это я носила его, страдала от тошноты, мои ноги ставали как две бочки. Я задыхалась от горя, но никого это не волновало, всех тревожило здоровье Сашеньки, который не смог взять себя в руки и поддержать меня. Свою маму я попросила больше не приходить, так как ее причитания и стоны, сводили меня с ума. Почему все думают не о том чем нужно, ведь есть моя Тори, моя доченька и она живая!
Вот уже три дня прошло с момента родов, но Саша так и не объявился. Родные старались не попадаться мне на глаза, мол, такое горе, что мы можем сделать? Мне разрешили вставать и я вся окунулась в заботу о своей девочке. Только она приносила мне радость, она и человек, который неожиданно вошел в палату.
– Здравствуй цветочек!
Этот нежный голос забыть невозможно. Я обернулась и увидела своего доброго, верного Феденьку с букетом любимых белых роз и большим плюшевым мишкой. Из моей груди вырвался его имя будто вздох.
– Она еще слишком маленькая для таких игрушек, - сквозь слезы пролепетала я, а он так небрежно все кинул на кровать и протянул ко мне свои надежные руки.
Как же я его любила, такого верного, преданного и любящего друга. Без слов со сдерживаемыми рыданиями, которые рвались из груди, я бросилась к нему и очутилась в его крепких объятьях, дав волю слезам.
– Мне так жаль, моя хорошая, так жаль, - его ласковый голос проникал в самое сердце, почему-то только он мог понять меня, дать утешение и уверенность в себе.