Обреченная на корону

Холт Виктория

В то время это обвинение было абсурдным, отец хоть и решил не оказывать больше Эдуарду поддержки, но восстанавливать Генриха на престоле не собирался, тогда бы ему пришлось соперничать с Маргаритой Анжуйской, более неподатливой, чем Эдуард.

Тут до меня дошло, что в глубине души он лелеет мысль заменить Эдуарда герцогом Кларенсом, своим будущим зятем.

Однако план этот находился на ранней стадии, и несправедливое обвинение разъярило отца. Вспоминая те дни, я поражаюсь, каким Эдуард был добродушным. Думаю, он мог бы арестовать моего

отца, хотя при отцовском могуществе — особенно на Севере — это могло вызвать гражданскую войну; однако, как всегда, король сам сделал шаг к примирению.

Узнав, что отец ехать отказался, Эдуард отправил к нему уже на сей раз посыльного. Не будет ли граф Уорик добр встретиться со своим обвинителем, дабы убедить тех, кто по невежеству может верить порочащим его слухам, в их совершенной ложности?

На эту просьбу отец любезно согласился. При встрече он полностью посрамил своего обвинителя, и стало казаться, что их с Эдуардом отношения наладились.

Это впечатление окрепло, когда отец согласился сопровождать сестру короля Маргариту в Бургундию, где ей предстояло выйти за Карла, ставшего после смерти Филиппа герцогом Бургундским.

Нам рассказывали об этом церемониальном путешествии. Лондонцы восторженно приветствовали процессию, так как во главе ее находился мой отец, и решили, что между ним и королем воцарился мир.

Мать, видимо, надеялась на их полное примирение. Ей было понятно лучше, чем нам, что означает разрыв Эдуарда с Уориком; она повидала достаточно войн и еженощно молилась о сохранении мира.

Молитвы ее оказались тщетными!

Отец вернулся из Бургундии преисполненным планов.

Я выслушала рассказ матери о свадьбе Маргариты и поняла, что отец принимал там любезный вид, но доволен отнюдь не был.

Отец стоял за дружбу с Францией. Его добрые отношения с Карлом Бургундским не могли понравиться Людовику, а, реши он низложить Эдуарда, без французской помощи было бы не обойтись.

Мы жадно слушали, что мать рассказывала о свадебных торжествах — со слов отца, разумеется. О том, что пиршества длились несколько дней. Но больше всего нас заинтересовал большой пожар в замке возле Брюгге, где новая герцогиня с мужем едва не сгорели до смерти на супружеском ложе. Совершил поджог, должно быть, какой-то неизвестный враг.

— Я очень рада, что ваш отец непричастен к тому пожару, — сказала мать.

Зато он был причастен к другим делам.

В Миддлхем приехал Кларенс. Изабелла очень обрадовалась этому, правда, слегка дулась из-за того, что он проводил много времени с отцом. Затем появился еще один гость, наш дядя Георг. Изабелла прямо-таки ликовала. И вскоре поведала мне почему. Она просто не могла хранить что-то в тайне, хотя, думаю, в данном случае от нее это требовалось.

— Дядя Георг получил разрешение из Рима. Теперь нам ничто не мешает пожениться.

— Вы не получили королевского согласия, — напомнила я.

Изабелла щелкнула пальцами — этот жест она переняла у Кларенса. Вид у нее

был самодовольный.

— Зачем оно нам?

И загадочно улыбнулась. Мне стало любопытно, что это могло означать.

Мы готовились к отъезду в Кале. Отец, начальник этого города, хотел проверить его обороноспособность. Повод был совершенно законный. А почему бы ему не поехать с семьей? Мужчинам приятно находиться в окружении семьи, а отцу приходилось очень часто ее покидать.

С нами, явно неспроста, ехал дядя Георг.

Мы радовались перспективе такого путешествия, но побаивались плавания через пролив.

По пути на юг мы старались привлекать как можно меньше внимания, останавливались в замках — у отцовских друзей, разумеется. Отец постоянно закрывался с ними и вел очень серьезные разговоры.

Со временем мы переправились через Ла-Манш, к нашему облегчению, довольно спокойный, и приехали — не особенно разбитыми — в Кале. Я бывала там еще совсем маленькой, и больше всего мне запомнился маяк Тур де Гет. Мы увидели его, приближаясь к берегу.

Встретили нас в Кале радушно. Хоть город и был хорошо укреплен — известный как Ворота на Континент, он имеет громадное значение для Англии, — жители слегка опасались войны с французами. Осада — одна из самых неприятных сторон войны; и приезд могучего графа Уорика с проверкой обороноспособности успокоил людей.

Мы разместились в замке и стали готовиться к бракосочетанию Изабеллы с герцогом Кларенсом.

В приготовлениях этих чувствовалось беспокойство. Его замечала даже я, несмотря на возраст. Много думала о Ричарде, воспоминания о нашей дружбе печалили меня. Разногласия между королем и моим отцом усиливались с каждой неделей. Мне придется быть на стороне отца, Ричарду на стороне Эдуарда. И мы окажемся врагами. Гражданская война нередко превращает друзей в противников.

Я старалась разделять восторг Изабеллы. Она выходила за любимого человека — редкий случай для девушек нашего положения, так что тут было чему радоваться. Но радость оказалась не безоблачной. Изабелла в своем ликовании пролила немного света на отцовские намерения.

Сестра моя много тараторила о своем свадебном платье, об увеселениях, которые последуют за церемонией.

— После нее, — сказала она, — я стану герцогиней Кларенс... супругой королевского брата!

— Изабелла, надеюсь, все будет хорошо, — сказала я.

— Конечно, будет.— Тебе пришлось проделать немалый путь, чтобы выйти замуж.

Она рассмеялась.

— Замечательное было приключение, разве нет? Скажу тебе еще кое-что. Я буду больше чем супругой королевского брата.

— Это как?

Изабелла улыбнулась мне, затем поджала губы, словно храня тайну.

Я притворилась безразличной, зная по опыту, что так проще всего развязать ей язык.

— Я могу стать королевой Англии.

— А я архангелом Гавриилом.

— Не кощунствуй! — строго сказала моя сестра, в ее устах это звучало смехотворно.