Обреченная на корону
Шрифт:
Однако нас ждали новые несчастья. Придя в Саутхемптон, где стоял отцовский флот, мы столкнулись с очередным потрясением.
Туда приехал новый лорд Риверс, получивший этот титул после казни своего отца. Он намеревался свести счеты. Завязался бой, в котором отец потерял несколько кораблей и решил уйти с уцелевшими, пока Риверс не привел подкрепления.
Пальба была ужасающей, мы с матерью сидели в каюте Изабеллы и старались разговаривать беззаботно, хотя понимали, что каждый миг может оказаться для нас последним.
—
Моя сестра опасалась, что схватки могут начаться с минуты на минуту.
— Давай молиться, чтобы не начались, пока не будем на месте. Переход недалекий, и если море спокойно...
Мы отплыли. Бой прекратился. Впоследствии я узнала, что отец опасался, как бы в Саутхемптоне не возникло осложнений, и потому решил отправиться в путь из Дорсета. Несмотря на потерю нескольких кораблей, мы радовались тому, что плывем в Кале.
С каким облегчением мы завидели землю! Отец стал подавать сигналы — прибыл градоначальник Кале, он ждет встречи.
К нашему испугу раздалась орудийная стрельба. Это было полной неожиданностью, так как в замке распоряжался лорд Уэнлок, доверенный человек отца. К берегу поплыла шлюпка узнать причину этого явно враждебного приема.
От лорда Уэнлока пришел ответ. Он сообщал отцу королевский приказ не пускать графа в Кале. Лорд очень сожалел, однако был вынужден повиноваться приказу.
Отец оказался в замешательстве. Проделал такой путь — и все понапрасну.
Он пришел в отчаяние, и тут у Изабеллы начались роды.
Мы забыли обо всем остальном. Роды обещали быть трудными, а у нас не было самых обычных удобств, чтобы облегчить их.
— Надо бы немного вина, — воскликнула мать. — Оно поможет успокоить Изабеллу и притупить боль.
То был один из самых жутких дней в моей жизни. Я никогда не забуду пронзительных воплей сестры. Мне казалось, она умрет. Веселая, счастливая, довольная замужеством и тем, что быстро проявила способность иметь детей, Изабелла находилась теперь в неспокойном море, без самого необходимого, в жестоких мучениях, под угрозой лишиться не только ребенка, но и жизни.
В такие минуты понимаешь, как дороги тебе твои близкие, как тягостно видеть страдания тех, кого любишь, особенно когда ничем не в силах помочь. Мы с Изабеллой часто ссорились, но она была мне сестрой, частью моей жизни, и я не могла представить себя без нее.
В двери каюты появился отец. Взгляд у него был тревожный, и я внезапно ощутила нежность к нему. Подумала: «Он любит нас. Всем сердцем. Только так занят борьбой за власть, что ему некогда проявить любовь».
— Как Изабелла? — спросил он.
— Плохо, — ответила мать. — Будь у нас немного вина... хотя бы...
— Думаешь, оно может помочь?
—
Отец отправил на берег шлюпку с поручением попросить у лорда Уэнлока немного вина для рожающей дочери. Сказал, что этот человек должен быть ему другом, но как знать в такие времена, кто друг, кто нет? Но ему было понятно, что Уэнлок должен выполнять королевский приказ. Уорик больше не Коронатор, он изгнанник, спасающий свою жизнь.
Однако лорд исполнил его просьбу, прислал человека с двумя бочонками вина, чему мать очень обрадовалась. И с тайным посланием отцу. Сообщал, что попытка высадиться будет безрассудством. На нее и рассчитывают враги графа. Для предотвращения такой попытки он велел открыть орудийный огонь. Графу следует идти в какой-нибудь французский порт. Людовик наверняка окажет гостеприимство старому другу. Это был хороший совет. А положение Изабеллы становилось отчаянным. Вино слегка помогло, но чувствовала она себя очень плохо; по поджатым губам и сокрушенному лицу Анкаретты я догадалась, что дело скверно.
Мать пришла ко мне.
— Сейчас она спит. Несчастное дитя. Роды были трудными.
— А ребенок кто? Мальчик?
— Да. Мертвый, — ответила мать.
Изабелла очень беспокоила нас. Мать и Анкаретта находились у нее. В тесной каюте никому больше нельзя было поместиться. Будь я там, на душе у меня было бы легче… Разлука с находящейся при смерти сестрой повергла меня в тупое отчаяние.
Мне вспоминалось, как Изабелла примеряла подвенечное платье, как была довольна собой и жизнью. Она выйдет замуж за Кларенса, будет королевой Англии, она станет родоначальницей династии... династии Йорков и Уориков. Какие мечты пошли прахом!
Я молилась о том, чтобы она не умирала, — эта молитва могла исполниться. Потом стала молиться о невозможном — чтобы мы вернулись в Миддлхем и опять стали девочками, к тем счастливым дням, когда Ричард Глостер с другими мальчиками обучался в замке моего отца воинским искусствам.
Наконец мне позволили пойти взглянуть на сестру.
Мать сказала:
— Худшее позади. При хорошем уходе она поправится.
Изабелла лежала на спине... уже не испытывая боли... напрасной, бессмысленной боли. Я с облегчением поняла — она еще не знает, что ребенок, стоивший ей таких мучений, мертв.
Мать подошла ко мне.
— Дыхание у нее стало легче. Она поправится. Я надеюсь на это и молюсь об этом. Очень рада, что мы не лишились нашей Изабеллы.
Корабль покачивало. В тревоге мы не замечали этого. Однако, когда я встала, мне пришлось ухватиться за мать.
— Идут похороны, — сказала она. Крохотное тельце зашили в простыню. Я не могла смотреть на него — такое маленькое, безжизненное. Все эти месяцы оно росло, дожидаясь появления на свет, и появилось, чтобы тут же покинуть его.