Обреченные невесты
Шрифт:
Он открыл «рейнджровер» ключом Ники и, уложив ее сзади, связал заранее припасенной веревкой руки и ноги, залепил рот скотчем. При помощи небольшого пылесоса, питающегося от батареек — он купил его, на случай если кровь убитых попадет на обивку, — Квинтон стер все свои следы, которые случайно могли попасть в полицейский джип. Затем переоделся в свою рубаху, а куртку полицейского сунул в черный мусорный мешок. Чисто.
Десять минут спустя синий «ровер» Ники с Квинтоном за рулем свернул с подъездной дорожки и двинулся вниз в противоположном направлении.
Дорога
Пересадка из «ровера» в «крайслер» заняла двадцать минут — пришлось точно рассчитать время и сделать три неудачные попытки, пока наконец все прошло без сучка и задоринки. Квинтон пропылесосил машину Ники и последний отрезок пути проделал в «родной» машине.
Было двенадцать минут первого. У Квинтона по-настоящему кружилась голова.
ГЛАВА 18
Прошло три часа, но для Птички они пролетели как тридцать минут. Рауди и Андреа копались в информации, отсеивая ненужное, при этом Птичка была убеждена, что если Андреа занимается своим делом с толком, то Рауди просто играет роль детектива. Да, он умен, кто спорит, способен связывать концы с концами, но в отличие от Андреа не улавливает порядка в расположении цифр.
Как, впрочем, и она, и Брэд. Всех их проводили в музыкальный салон, где они обменивались мыслями, даже самыми беспорядочными. Атмосфера в салоне была наэлектризованной. Поглощенные расследованием, все чувствовали себя так, словно играли в эпические по масштабу шарады. Ответ где-то здесь, он таится в монблане улик и свидетельств, ожидая, когда его отыщет «валет в колоде».
Дважды заходила Элисон, с особым интересом, как показалось Птичке, поглядывая на них с Брэдом.
«Ей явно хочется, чтобы я нашла общий язык с Брэдом, факт. Это в ней психолог заговорил, она старается помочь мне вырваться из своей клетки, и хотя я никуда вырываться не желаю, Элисон, похоже, удивлена, что я охотно участвую в игре. На самом деле это я с ним играю, а не наоборот».
— Сколько слов в первом предложении? — спросил Рауди.
— Одиннадцать. Считаем до одиннадцати, считаем до двух. Два сорок четыре, но в последнем предложении всего восемь. Восемь слов.
— Это еще, ради всего святого, что за белиберда?
— Не знаю. — Глаза у Андреа забегали. Так выходит. Вроде как две дыры, змея в дыре деревянной колоды, валет в карточной колоде.
— Это
Птичка обогнула диван, с которого наблюдала за ними. Брэд вышел в смежную комнату позвонить.
— Это для тебя слишком произвольно, Рауди. Ты же знаешь, у Андреа ум иначе работает.
— Восемь, тринадцать, пять, — принялась считать Андреа. — Нет, не то, совершенно не то. Количество фотографий учитывать?
— Нет, эти снимки делали люди из ФБР, а не убийца. К тому же ключ, который он нам оставил, не обязательно связан с математикой. Это может быть все, что угодно.
Андреа поскребла затылок и уже захныкала, но вдруг уставилась в угол. Прислушалась, затем перевела взгляд на Птичку.
— Нет, Бетти не то говорит. Это число. Вроде как число дождевых капель. Ливень, омывающий мир. Может, в воде все дело.
Упоминание о Бетти Птичка пропустила мимо ушей: сознанию Андреа требовалось поплутать по тайному лабиринту, прежде чем сфокусироваться на чем-то. Через открытую дверь был слышен негромкий голос Брэда. При этом звуке кожа у Птички покрылась мурашками.
«Нет, нельзя, чтобы мужской голос вызывал такую реакцию. Мне дело надо делать. Нужно переиграть убийцу».
— Ну же, Андреа, сколько можно копаться! — Рауди щелкнул пальцами. — Работать надо, работать, работать. У нас время на исходе!
— Какое время?
— Время, время, всегда все дело во времени. Эта публика обращается ко мне, когда сама уже ни на что не способна, а часы тикают, тикают… Думаешь, ФБР притащило бы все это сюда, — он указал на кипу бумаг, — если бы в тупик не уперлось? Сомнительно. Так что сосредоточься!
Андреа снова захлюпала носом и устремилась к большой белой доске, на которую переписала последнее послание Коллекционера Невест, и принялась наносить какие-то знаки, понятные только ей. Рядом на стене висела фотокопия этого послания:
«Меня пытаются убить, все пытаются убить меня.
Но если ты Бог, у тебя есть преимущество: всегда можно передумать. Зачем ты забрал мою невесту? Мой черед.
Ты кого-то недавно убил? Змей выжидает в саду, выискивает новую невесту, чтобы привести к себе в шалаш. Два — ноль в мою пользу.
Потерянный рай. Разгадать не всякому дано. Разгадать безумца. Когда валет в колоде. Валет хочет, чтобы я его от тебя спрятал? Но нет, я не болен, я просто выше тебя.
Я солнечный свет, а ты Человек Дождя».
Птичка прочитала послание, но сосредоточена была в тот момент не на нем, не на Андреа и Рауди, не на папках с уликами. Она думала о Брэде.
«Мне двадцать четыре года, а у меня не было еще ни одного романа. Меня нельзя полюбить, и из меня сколько-нибудь приличной любовницы не выйдет. Я грязь на подошвах общества».
Три часа она кружила по комнате, делая вид, будто участвует в общей работе, но в действительности была погружена в собственные переживания: оправдывала, обвиняла, принимала, отвергала — беспрерывный поток эмоций и мыслей.