Обреченные невесты
Шрифт:
Птичка не могла дождаться, когда наконец Брэд закончит телефонный разговор и вернется к ним. У нее имелись для этого веские основания. Она должна переиграть его — ради всех. Это будет ее вклад в общее дело. И, даже отдавая себе отчет в том, что до известной степени обманывает себя, Птичка жаждала продолжения.
Чувства нахлынули внезапно, словно девятый вал налетел, подхватил ее, понес куда-то. Случись это раньше, она бросилась бы к себе в комнату и ушла с головой в творчество. Но это раньше. А теперь новизна чувств затягивала, и Птичка принялась уговаривать себя: «Все
Безудержное воображение — проклятие, преследующее ее с самого детства, — уже нарисовало с десяток сценариев, включая совместный с Брэдом полет в дальние дали, на небывалый королевский бал.
«Все это лишь печальная шутка. На самом деле Брэд просто выполняет свою работу. А ведет себя по-доброму, потому что он добрый человек, которому мы интересны, потому что наши дарования можно использовать. Все в высшей степени разумно. Кого ты ищешь, Птичка? Возлюбленного?»
— Жалкая! — выдохнула она.
Все повернулись к ней.
— Кто, я? — тут же встрепенулась Андреа.
— Нет. Занимайся своим делом, я сейчас вернусь.
«Я должна положить этому конец или исчезнуть. Но тогда Андреа ухватится за эту возможность, и все будет кончено».
Птичка проследовала через открытую дверь в смежную комнату. Брэд сидел на кушетке для групповой терапии. Увидев ее, он распрямился.
— Ладно, Фрэнк. Если что, дай мне знать. А я перед выездом позвоню.
Птичка подошла поближе и остановилась возле кушетки, ожидая, когда Брэд закончит разговор.
— Ну как, получается что-нибудь? — спросил он.
Птичка вдруг почувствовала себя полной дурой: так молодая кобыла гарцует на поляне перед нетерпеливым жеребцом. Его лицо, квадратный подбородок, загар, тщательно причесанные светлые волосы… Его глаза, пронзительный взгляд, от которого не укроются ее спутанные волосы, нескладная фигура, короткие пальцы с обкусанными ногтями, бледное лицо, не знающее косметики…
Обезьяны не выходят замуж за людей, птицы не живут вместе с китами, а мужчинам не нравится Райская Птичка. В этом нет ничего плохого, потому что и ей не особенно нравятся мужчины.
— Извините, но дальше мы этим заниматься не сможем, — сказала она.
— Что, сдаются? — Брэд поднялся с кушетки.
— Да нет, я не о них.
— Тогда… — У Брэда дернулось веко — признак, будто ему что-то открылось.
— Я понимаю, что вы здесь делаете, — перебила его Птичка. — Играете со мной. Вынуждена признать, и я все это время с вами играла. Но пришла пора остановиться.
Брэд с удивлением посмотрел на нее.
— Только не делайте вид, будто не понимаете меня. — Она шагнула к соседней кушетке и присела, глядя ему прямо в лицо. — Вы стараетесь завоевать мое доверие, чтобы я оказала вам помощь в расследовании. Это идея Элисон. Она считает, мне нужно выбраться из скорлупы, в которой я живу. И если вы заставите меня поверить вам, то окажетесь первым мужчиной
Брэд судорожно сглотнул и с виноватым видом откинулся на спинку кушетки:
— Нет-нет, это не совсем так. Верно, нечто в этом роде Элисон говорила, но…
— Хочу, однако, еще раз подчеркнуть, мистер Рейнз: я тоже играла.
Он даже не улыбнулся. Не скрестил ноги, не вздохнул, не посмотрел снисходительно. Напротив, судя по виду, он по-настоящему смутился.
— Вообще-то вам следовало стыдиться своего поведения, — продолжала Птичка. — Но и мне тоже. Так что, полагаю, мы с вами в одной лодке.
— И все же не понимаю — как это вы играете со мной?
— Если бы мужчина вдруг проявил интерес ко мне, вот как вы, я бы впала в панику. Все эти взгляды, подмигивания… В любой другой ситуации я бы просто убежала куда-нибудь. Разве Элисон вам не говорила? Мне с мужчинами неуютно.
— Да, говорила. Но…
— Повторяю: в любой другой ситуации меня бы здесь давно не было. Но сейчас на кону жизнь женщины, и мы всей группой решили сделать все от нас зависящее, чтобы спасти ее — любой ценой. Вот почему я не сбежала — а за мной, можете быть уверены, последовала бы и Андреа, — а, напротив, решила дать вам возможность сыграть в свою игру. И сделать это можно было, только заставив вас поверить, что вы преуспели в достижении своей цели.
— Моей цели?.. — после заминки переспросил Брэд.
— Вызвать у меня симпатию к вам. Завоевать мое доверие. — Она стала переминаться с ноги на ногу, как девочка, которой захотелось в туалет. Наконец, спохватившись, Птичка заставила себя сесть ровно.
Брэд долго смотрел на нее. Лицо у него постепенно залилось краской смущения, как у мальчишки, которого поймали за шкодой.
— Не знаю, что и сказать, — наконец вымолвил он.
— Я тоже. Мне стыдно за то, что позволила себе такое. Честно: не знаю, что на меня нашло. Ничего подобного раньше не случалось.
Птичка выглянула в окно, и ей вдруг подумалось, что все скоро закончится. Мысль о том, что предстоит вернуться в свою скорлупу, как бы в ней ни было покойно, казалась нестерпимой.
«Так не должно быть! Ему следовало остановить меня: «Нет, нет. Поверь, я люблю тебя. Не знаю, что со мной, должно быть, ты меня околдовала. Смотрю тебе в глаза, и голова кругом идет. Не знаю, что делать!» Но ничего подобного он не сказал. Да и с чего бы? Я все верно рассчитала. Это все-таки была игра. Сон. Фантазия. Ночное видение. Никакая я не принцесса. Я жаба».
— Итак, что дальше? — спросил Брэд.
Стараясь не выдать своих переживаний, Птичка повернулась к нему:
— Я не могу себе позволить соскочить. Андреа немедленно последует за мной.
— Удивительно, что вы так смотрите на это дело. — Вид у Брэда был по-прежнему растерянный. — То есть, хочу сказать, вы очень добры. И я вам бесконечно признателен. Честное слово, я… Извините, совершенно не хотел подвергать вас всем этим испытаниям. Просто… А, черт, сам не знаю, чего я хотел.
Птичка глубоко вздохнула, стараясь рассеять сгустившееся над ней черное облако тоски.