Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы
Шрифт:
Я поделился с теми, с кем поддерживал хорошие отношения. Так что каждому достался небольшой кусочек. Но зато какой авторитет я завоевал!
Наша тяжелая работа продолжалась до начала августа 1943 г. Красная Армия наступала на всех фронтах и уже приближалась к нам. 2 августа нас спешно погрузили в два товарных полувагона, поезд наш тронулся и начал набирать скорость. После выезда за пределы станции произошло резкое торможение, и поезд остановился. Мы по инерции полетели один на другого. Образовалась настоящая куча-мала. Мы выскочили из вагонов, не понимая, что же произошло. Конвоиры собрали нас и повели в сторону, где стоял паровоз. Мы увидели жуткую картину. Второй вагон влез в первый почти до отказа, третий вошел во второй уже меньше, четвертый в третий еще
Но не эта картина удивила всех. Удивительно было то, что ни один снаряд, ни одна мина при таком ударе не взорвалась. Это можно было объяснить только каким-то чудом. И трудно себе представить, что было бы со всеми нами, если бы снаряды начали взрываться и все вокруг гореть.
Но опять пронесло. СУДЬБА!!!
Наступление Красной Армии на этом фронте продолжалось. А нас погнали этапом на Константиновку, затем на Гришино. Здесь нас продержали несколько дней, затем усадили в грузовые машины и повезли. Мы долго ехали. Проехали г. Днепропетровск. Проезжая по его главной улице, видели много развалин и обгоревших остовов зданий. Дальше проехали г. Верхнеднепровск, затем станцию Верховцево и остановились в г. Пятихатки. Здесь нас разместили в небольшом лагере. 18 октября нас вновь посадили в машины и повезли дальше. 21 октября мы приехали в районное село Михайловку (примерно в 30 км от г. Кривой Рог). Здесь нас разместили в помещении свинарника. В этот же день понадобилось несколько человек, чтобы привезти солому, которая заменила бы нам матрацы. С немецким конвоиром мы поехали на хутор Корниловка, примерно в 1,5 км от Михайловки. Пока конвоир решал с кем-то вопрос, где взять солому, мы смогли познакомиться с некоторыми жителями. Они даже успели нас за это время подкормить.
Советские войска продвигались в это время очень быстро. И в первый ночлег в Михайловке мы слышали канонаду, звучавшую со стороны Кривого Рога. Это значило, что нас увозили на запад, а Красная Армия нас догоняла.
Тогда я опять решился бежать. Я поговорил с одним из своих товарищей, его звали Николаем, и на следующий вечер, когда стемнело, мы рванули с ним на уже знакомый нам хутор Корниловку. Нам предстояло пересечь асфальтированное шоссе, через которое почти беспрерывно двигалась немецкая техника. Мы залегли недалеко от дороги, выжидая подходящего момента. В это время, как назло, ярко светила луна. Переходить дорогу во весь рост было опасно, поэтому, выждав момент, когда дорога опустела, мы по-пластунски переползли через нее и оказались в поле.
Дорогу на хутор мы уже знали, поэтому направились к той хате и к той семье, с которой были уже знакомы. Нас приняли, обогрели, подкормили, чем смогли, и мы начали советоваться, как нам быть дальше. Мы сказали, что хотим укрыться на хуторе до прихода Красной Армии. От хозяйки мы узнали, что их хуторской полицай очень боится прихода советской власти, так как служит у немцев. В то же время хозяйка сказала, что ничего плохого людям он не делал. Я сказал ей: «Пусть тогда он поможет нам здесь укрыться, а когда придет сюда вновь советская власть, мы, как говорится, за него постоим, сказав, что он, мол, помог двум пленным убежать из немецкого плена». Мы абсолютно не представляли, что с нами будет, когда Красная Армия нас освободит, но почему-то верили только в хорошее. Хозяйка пошла к полицаю на переговоры, не говоря ему, что мы уже здесь. Мы с нетерпением ждали ее возвращения, и когда она пришла, то сообщила нам, что полицай согласился нам помочь.
Ночь и день мы пробыли у этой хозяйки. В течение этого дня полицай нашел семью, которая согласилась
Мне об этом трудно было сказать Николаю, но в этом мне помогли сами немцы. Утром в хутор заехала машина с полевой жандармерией и с несколькими украинскими полицейскими. Они никого не ловили, а через громкоговоритель, разъезжая по хутору, объявили: «Всем лицам мужского пола к 10 часам утра собраться возле деревянного сарая на краю хутора. Кто попытается скрыться и будет найден, будет расстрелян, а хата будет сожжена». Мы поняли, что нам надо идти вместе с хуторскими мужиками. Мы уже были одеты в гражданскую одежду, и в ней отправились к месту сбора. Всем сказали зайти в сарай, после чего нас заперли. Зная, что творят немцы с населением, мы думали, что в этом сарае они нас и сожгут. В сарае мы пробыли остаток дня и ночь. На утро 1 ноября нас повели этапом в город Вознесенск.
13 ноября нас привели в этот город и там определили в лагерь, где находились гражданские лица только мужского пола. Дней через десять нас погрузили в вагоны и отправили в неизвестном нам направлении. 27 ноября 1943 г. нас привезли в г. Перемышль, это был уже польский город. Нас выгнали из вагонов и направили на приемный пункт. На следующий день нам устроили баню и санитарную обработку, во время которой один немец (а может быть, поляк) каким-то раствором смазывал все волосяные покровы на теле каждого. Я опять шел как на эшафот, но проскочил.
Затем была баня и прожарка одежды. Мне вновь удалось выдержать и это испытание.
После всего этого нас всех пропустили через настоящую медицинскую комиссию, похожую на ту, которую проходят допризывники во время призыва в армию. Комиссия состояла из нескольких врачей. На осмотр мы заходили раздетые, в чем мать родила. Каждый врач осматривал по своей части. Внимательно проверяли, чтобы никто не проскочил с венерическими заболеваниями. Врач-венеролог тщательно осматривал и ощупывал половые органы. Что я мог думать и испытывать в это время? Я прекрасно понимал, что мне пришел конец. Более безвыходного положения я не представлял. Но вот врач что-то сказал, и я не сразу сообразил, что он зовет следующего. Я, сам не свой, двинулся на выход, уверенный в том, что сейчас кто-то придет и меня уведет. Оделся, сидел и ждал своего последнего часа. Закончилась комиссия, все уже оделись, и поступила команда выходить. Мне все еще не верилось, что такое испытание я мог пройти. Но колонна выстроилась, и поступила команда двигаться в лагерь.
Опять вмешалась СУДЬБА!!!
Чем еще мог я объяснить, что уже в который раз мне удается выкрутиться из, казалось бы, безвыходных ситуаций? Какой ангел-хранитель так заботился обо мне? Ведь прошло уже почти полтора года, как я находился в плену, и сколько раз уже попадал я в безвыходные ситуации. И каким же должен быть человек, чтобы все это выдержать?..
Германия.
Еще до начала комиссии дошли слухи, что нас будут отправлять на работу в Германию. Для меня это было наихудшим вариантом, но я ничего не мог изменить и положился на свою судьбу, которая пока еще меня не подводила.
На следующий день рано утром нас загнали в вагоны и отправили в Германию. 30 ноября нас привезли в Дрезден.
Когда я узнал, что нахожусь в Дрездене, я вдруг вспомнил о своей случайной находке — медальоне с видами архитектурных памятников г. Дрездена, который еще за несколько лет до начала войны я нашел у нас во дворе. Откуда он взялся? Может быть, это тоже было предусмотрено в моей судьбе, побывать в Дрездене, и потому судьба до сих пор меня оберегала? Слишком много совпадений оказалось в моей жизни.