Обреченный десант. Днепр течет кровью
Шрифт:
Ну, идите, гады! Чего медлите?
С полчаса непрерывно работали минометы и три полевые пушки, проламывая центральную часть обороны. С флангов вели огонь пулеметы с мотоциклов. Разнесло прямым попаданием «сорокапятку» вместе с четырьмя артиллеристами. Мина влетела в окоп и убила двух бойцов. Некоторые снаряды взрывались при ударе о деревья, град осколков летел в разные стороны, как шрапнель.
Мотоциклисты выпускали ленту за лентой, едва успевая менять раскаленные стволы. Удары пуль иногда прошивали брустверы неглубоких окопов и наносили тяжелые ранения
Кое-кто, не выдержав, поднимался и вел огонь из автоматов. В смельчаков сразу же неслись трассы, пули попадали в голову, плечи, выбивая из рук оружие. Напарник бронебойщика Савелия Шугаева свернулся клубком, закрыв ладонями лицо. Их спасал сравнительно глубокий окоп, вырытый по настоянию опытного сержанта.
Затем началась атака. Впереди на скорости шло штурмовое орудие («штурмгешютце», или «штуга», как их часто называли) и вело огонь из 75-миллиметровой пушки. Уступом двигались, слегка отставая, все три бронетранспортера. Крупнокалиберные пулеметы молотили гулко, как в пустое ведро. Скорострельные МГ-42, выпуская двадцать пуль в секунду, выстилали клубящуюся полосу пыли, взбитой земли, срезанных кустов.
– Наша очередь, – толкнул напарника Савелий Шугаев, поднимая на бруствер громоздкое противотанковое ружье.
Открыли огонь «сорокапятки». Они сразу повредили один из бронетранспортеров. Все три машины попятились назад, не прекращая огня. Возможно, их целью было обнаружить противотанковые пушки. «Штуга» зигзагами шла вперед, стреляя на ходу. По вспышкам «сорокапяток» били минометы.
Экипаж штурмового орудия переоценил свои возможности. Командир «штуги» полагал, что в месиве взрывов, взлетающего песка и обломков деревьев ответный огонь русских будет неточным. Возможно, расчеты легких пушек уже разбежались. Собственную решимость поддерживал частый огонь 75-миллиметровки и длинные очереди курсового пулемета.
Расчетам «сорокапяток» приходилось туго. У одной пушки выбило колесо, отбросило в сторону смятое тело наводчика. Подносчик снарядов застыл на месте, не зная, что делать дальше. Заряжающий ворочался возле воронки, не в силах подняться.
– Давай снаряд! – крикнул парню командир орудия. – Шевелись! Заряжать умеешь?
– Умею.
– Ну, вот и будем вдвоем управляться.
Снаряд отрикошетил от лобовой брони «штуги». Второй выбил сноп искр и снес с борта запасное колесо. Смятая железяка отлетела на два десятка шагов, заставив шарахнуться в сторону бегущих в атаку полицаев. Расчет командира батареи Бурлакова вложил подкалиберный снаряд в лобовую броню «штуги».
Раскаленная вольфрамовая головка прошла через тело наводчика, пробила стенку боевого отделения и воспламенила двигатель. Машина замерла, из-под жалюзи вырывались огненные языки.
В любую минуту мог сдетонировать боекомплект, полсотни осколочно-фугасных снарядов. Распахнув люки, из горящей машины успели выскочить два человека. Затем последовал взрыв, вспучивший крышу рубки. Огонь, вырвавшись на свободу, освещал все вокруг яркими скрученными жгутами бензинового пламени.
Перекошенная «сорокапятка» послала снаряд в тяжелый бронетранспортер «Ганомаг». Командир расчета целился в покатый лоб, надеясь вывести из строя крупнокалиберный пулемет. Точного выстрела не получилось,
Савелий Шугаев тоже стрелял в бронетранспортер. Возможно, попал, но приближалась другая опасность. Полицейские в черных куртках и кепи были уже в ста шагах от позиции.
Их командир, бывший помощник начальника штаба полка Красной Армии, многому научил своих подчиненных. Они приближались перебежками. Одна группа делала бросок, другая поддерживала бегущих огнем. В цепи атакующих двигался станковый «максим», посылая длинные очереди. Атаке помогал огонь бронетранспортеров, отошедших подальше, и треск ручных пулеметов, рассеивающих разноцветные трассы.
Огонь мешал десантникам точнее прицелиться. Кто высовывался, чтобы дать точную очередь, попадал под пули. Савелий дважды выстрелил в «максим». Пуля, звякнув, пробила щит.
– Вложим еще, – бормотал Шугаев, – а то оживет…
Угодили с четвертого выстрела в кожух и вывели когда-то родной «максим» из строя. Крупнокалиберная трасса, рассекая воздух, прошла над головой, зацепив краем песчаный бруствер. Треск разрываемой плоти и короткий крик слились в один звук.
Помощник Шугаева лежал на боку, зажимая обеими ладонями верхнюю часть лица. Пуля калибра 13 миллиметров угодила под глаз. Из отверстия на затылке пульсирующая кровь выталкивала серую комковатую массу.
Сержант за полтора года войны нагляделся всякого, но жуткое зрелище заставило его на несколько секунд застыть. Сквозь растопыренные пальцы на него глядел еще живой, не успевший потускнеть глаз. Второй был выбит.
Из оцепенения его вывели громкие крики вставших в рост и набегающих на позиции полицаев. Некоторые падали, но не меньше сотни продолжали бег. У многих были примкнуты штыки. И лица были наши, славянские, но столько злобы и решимости было в них, что казалось, эту лавину не остановить.
Уцелевшие «сорокапятки» и минометы прекратили огонь, а их расчеты стреляли из автоматов. Нашарил свой ППШ и Савелий Шугаев. Первую очередь дал сгоряча, не целясь. Скорее всего, промахнулся. Поймал на мушку полицая, который, присев, готовил к броску гранату.
– А-а-а, – стоял сплошной рев, люди матерились, выплескивая ненависть и желание убивать.
Полицай выдернул шнурок из немецкой гранаты – «колотушки». Пули ударили его вразброс. Перебили ногу, плечо, опрокинули на бок, граната выпала из рук. Расстояние сократилось до сорока-пятидесяти шагов. Только сейчас многие десантники поняли, что ночь кончается, начинается рассвет, – они видели лица врагов.
Люди поднимались из своих мелких окопов и стреляли, не прячась от вражеских пуль. На таком расстоянии огонь автоматов был губителен для наступающих. Головная штурмовая группа полегла практически целиком. Десятка два полицаев во главе с бывшим старшиной, а ранее унтер-офицером в армии Деникина, упрямо рвались врукопашную. Они проложили себе дорогу гранатами и уже карабкались на песчаную гриву.
Комсомольский секретарь роты с пояса стрелял длинными очередями из пулемета ДТ («дегтярев танковый»). Он успел выпустить весь диск, шестьдесят три патрона, когда пуля ударила его в горло и свалила на песок.