Обреченный десант. Днепр течет кровью
Шрифт:
Гибель взвода взволновала роту. Когда оставшиеся три взвода переправили на правый берег, люди облегченно вздохнули. Теперь между ними и садистами-большевиками находится широкая река и неприступный Восточный вал.
Четвертый взвод так и не удалось укомплектовать, пополнение шло на передний край. По сигналу тревоги выехали два отделения третьего взвода, перекрывшие участок леса, где прозвучал взрыв.
Ими командовал другой фельдфебель. Он еще не сталкивался с русскими танками или десантниками. Знал, что крупный десант, сброшенный этой ночью, крепко потрепали и преследуют. Здесь
Жаль, что русских оказалось всего четверо. Одно отделение он отправил в погоню за убежавшими в лес, а сам с первым отделением и пулеметом МГ-34 обложил двоих оставшихся десантников. Судя по всему, один из них был тяжело ранен. Фельдфебель считал, что война должна вестись гуманными средствами (расстрелянные и изнасилованные как-то забылись), и для начала предложил обоим десантникам сдаться.
Пленные могли показать, где располагаются основные соединения парашютистов. Скажут (куда они денутся!), если надавить сапогом на мошонку. Или вышибать зубы по одному ударами штыка. Поэтому фельдфебель не пожалел пяти минут на короткую убедительную речь – он неплохо говорил по-русски.
В эти минуты Олег Бородин, убедившись, что его спутник потерял сознание и умирает, забрал трофейный карабин, запасные обоймы и торопливо рвал на клочки документы и письма из дома.
– Ну, что, сдавайтесь, – звучал голос фельдфебеля. – Покурим, выпьем, обсудим ситуацию.
– Подумаю, – откликнулся сержант, закапывая в землю клочки документов и писем.
– Думайте быстрее… пять минут.
Пять минут – слишком долгий срок. Мучительно вспоминать все хорошее в своей короткой жизни, мать, отца, братьев, один из которых уже погиб. Олега ждет девушка, но и это осталось в другом мире, а порванная фотокарточка зарыта в землю. Дальше тянуть нечего. Сержант ловил на мушку ППШ цель. Теперь, когда имелся в запасе карабин, он мог ударить хорошей очередью.
Фельдфебель приподнялся. Высунулся и его помощник. Они ждали ответа русских и считали, что наступила короткая пауза в переговорах. Сержант Бородин так не считал. Две высунувшиеся головы представляли четкую мишень. Олег нажал на спуск.
Очередь получилась излишне длинной и неточной. Да и расстояние рассеивало пули скорострельного автомата. Помощник успел нырнуть, фельдфебеля хлестнуло по щеке и больно обожгло левое ухо. Схватившись ладонью за щеку, немец понял, что часть уха оторвана, сильно текла кровь.
От злости и боли фельдфебель не сразу догадался пригнуться. Новая очередь, короче первой, срезала несколько кустов и прошла рядом. Без команды открыл огонь пулеметчик, начали стрельбу оба отделения.
Бородин переполз на другое место. Отсюда он хорошо видел расчет МГ-34, но вступать в поединок с пулеметом было бы безрассудно. А что еще оставалось делать, если жизнь отмеряла свои последние минуты?
Он дал очередь по вспышкам. Получил веер трассеров в ответ и, наверное, погиб бы в следующую минуту, но из леса донеслись выстрелы и автоматные очереди. Это на несколько секунд отвлекло внимание пулеметчиков. Второе отделение, видимо, догоняло двух других десантников, и там начался бой. Фельдфебель имел приказ обязательно взять кого-то живым. Зажимая раненую щеку, выкрикнул:
– Русские нужны живыми! Оглушите, прижимайте их к земле.
Пулеметчики
В лесу продолжался бой. Два его товарища отбивались от погони. Отделение, окружившее Бородина, стреляло, стараясь не высовываться. Рисковать собой, чтобы взять русского живым, солдаты не хотели. Фельдфебеля перевязывали, а Олег сумел ранить кого-то еще из немцев.
Сержант подполз к товарищу, лежавшему неподвижно. Открытые глаза подернулись мутной пленкой, челюсть отвисла, превратив живое лицо в подобие жуткой мумии.
Все же Олег попытался нащупать пульс, но мешали толчки бешено бьющегося собственного сердца. Пульс то ощущался, то нет, а медлить было нельзя. Подчиняясь командам фельфебеля, отделение перебежками смыкало кольцо. Тогда Бородин сделал то, что будет висеть камнем у него на душе много лет. Олег выстрелил в грудь то ли мертвому, то ли умирающему товарищу, понимая, что другого выхода нет.
Затем, выдернув кольцо, бросил гранату и, не дожидаясь взрыва, побежал. Он никогда так не бегал в своей жизни, даже на спортивных соревнованиях. Рвануло бушлат под мышкой, обожгло ногу выше колена, но сержант продолжал бег.
Внезапно Бородин замер. На поляне стояло шесть-семь немецких солдат, а на траве лежали два тела, судя по всему, мертвые. С полминуты Олег смотрел на них, а солдаты, еще не пришедшие в себя, разглядывали появившегося неизвестно откуда русского.
Когда они потянулись к оружию, Бородин выстрелил не целясь и снова побежал. Наверное, у обреченного человека появляются какие-то новые силы. Олег сумел уйти. Возможно, в отделении имелись раненые, и организовать преследование немцы не смогли. Вслед летели пули. Одна прошила воротник бушлата, другая разбила цевье карабина. От удара онемела рука, текла кровь из ладони, а Олег с бега переходил на быстрый шаг, иногда замирал, вслушиваясь в шуршание сухих листьев.
С запозданием увидел острую щепку от цевья, воткнувшуюся в ладонь. Выдернул ее и побрел дальше. Уже темнело. У сержанта Бородина из оружия остался лишь десантный нож. Он сжимал его, готовый пустить в ход, если настигнет погоня. Но, кажется, преследователи отстали.
Каким-то необъяснимым чутьем Олег добрался до лагеря, не заблудившись в ночном лесу. Часовой, окликнув его, приказал поднять руки.
– Нож брось! Ты кто такой?
Подбежал начальник караула. Перед ними, пошатываясь, стоял человек в окровавленном бушлате и брюках. При свете луны виднелось исцарапанное лицо, глубокий порез на лбу (наткнулся на ветку), темные клочья ваты, торчавшие из пробитого бушлата.
– Бородин, ты, что ли?
– Я…
– А остальные?
– Погибли.
– Ладно, пойдем к командиру, – сказал начальник караула, а часовому приказал позвать санинструктора. – Курить будешь?
– Буду. Только сверни сам цигарку… руки не действуют.
Олег доложил о случившемся Морозову. Тот покачал головой:
– Обложили нас. Ладно, иди с Воробьевым, он тебе помощь окажет. Молодец, что добрался. Еще часок, и я бы роту на другое место повел. Кто знал, что с вашей группой случилось. Вдруг в плен попали? А они умеют языки развязывать.