Обретая надежду

Солсбери Дж. Б.

Я закатываю глаза и чувствую, как скатывается еще одна слеза.

Вместо того чтобы вытереть дорожку, он наклоняется и высушивает её поцелуями.

— Если хочешь, чтобы я взяла себя в руки, тебе придется перестать быть таким милым.

Бен отстраняется, его брови сведены вместе.

Я закрываю лицо руками.

— Прости, я все порчу. Не знаю, что со мной не так. Наверное, скоро месячные.

Он убирает мои руки, и когда я смотрю на него, мужчина ухмыляется.

— Эй, ты можешь поплакать в моей постели.

Я убираю

ноги с его талии, и, упираясь пятками в матрас, он позволяет мне опрокинуть его на спину. Потом сажусь на него верхом, мои груди так близко к его лицу, что все, что ему нужно сделать, это слегка приподняться и прижаться к ним ртом, но он этого не делает. Бен не сводит с меня глаз.

— Ты такой хороший человек, Бен Лэнгли.

Он заправляет мои волосы за уши.

— Ты всегда так говоришь.

Его слова прерываются стоном, когда я трусь об него. Его эрекция — толстый, твердый гребень, лежащий на животе, и я сосредотачиваюсь на кончике, волнообразно двигая бедрами.

— Тебе не нужно быть таким нежным. — Я прикусываю его губу и тяну, заставляя его задыхаться.

В его глазах мерцает огонь.

— А как тебе нравится?

— Грубо.

Его руки в моих волосах напрягаются, и он тянет достаточно сильно, чтобы заставить мою спину выгнуться дугой, а мою грудь выпятиться вперед. Это собственнический жест, и у меня такое чувство, что мужчина делает это не только потому, что я об этом попросила. Его губы накрывают мой сосок. Всасывание настолько мощное, что оно посылает ударные волны вниз по моему животу. Я прижимаюсь к нему сильнее, наслаждаясь тем, как тот тянет меня за волосы, ощущая жжение его рта на моей груди, и когда он кусает, я кончаю.

Чтобы не разбудить Эллиот, я прикусываю собственную губу, когда на меня обрушивается оргазм, который накатывал уже час. Я трусь об него до тех пор, пока волны удовольствия, прокатившиеся по мне не ослабевают. Клянусь, прошло несколько минут, а я все еще раскачиваюсь на нем, когда внезапно Бен садится, прижимается своими губами к моим и стонет мне в рот. Ткань между нами пропитывается жаром, когда он приподнимает свои бедра, встречая мои удар за ударом, пока мы оба не замираем и не падаем бок о бок на кровать.

Тяжело дыша, я ухмыляюсь сквозь восхитительные толчки давно назревающего релиза.

— Хорошо, что у меня есть ограничения. Настоящий секс с тобой может убить меня. — Его голос ворчливый и такой сексуальный.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, его предплечье прикрывает глаза, его широкая мускулистая грудь поднимается и опускается быстрее, чем обычно.

Бен убирает руку и ловит мой пристальный взгляд.

— Ты нехарактерно тихая.

«Я боюсь, что влюбляюсь в тебя».

Он перекатывается на бок, приподнимается на локте и убирает волосы с моего лица.

— Эй, что случилось?

Я улыбаюсь, потому что это все, что я могу сделать с тем, что чувствую.

— Ничего.

Его глаза темнеют, словно

он не убежден.

— Я тебя пугаю? — спрашиваю я.

Он хмурится.

— Немного. Только потом что я боюсь, что ты подумываешь о побеге.

На самом деле все совсем наоборот. Я стараюсь не сводить с него глаз.

— Я никуда не уйду, пока ты мне не скажешь.

Его плечи немного расслабляются.

— Обещаешь?

— Обещаю. — Я прижимаю его руку к своему все еще колотящемуся сердцу. — Оно не замедляется.

В его глазах пляшет удовлетворение.

— Мое тоже.

— Как думаешь, что это значит?

Он этого не говорит.

Я тоже.

Мы смотрим друг другу в глаза, говоря миллион вещей, не произнося ни слова.

Я поставила будильник на телефоне на пять часов, чтобы быть уверенной, что встану и выйду из дома до того, как проснется Эллиот. Когда он срабатывает, на улице все еще почти темно, и я одна в постели. Я стараюсь не паниковать и соскальзываю с кровати, чтобы найти Бена.

Мне не нужно далеко ходить. Раздвижная стеклянная дверь из его спальни на задний дворик приоткрыта, и я слышу тихое бренчание гитары. Улучаю момент, чтобы понаблюдать за ним. Его обнаженный торс склонился над инструментом, пальцы перебирают струны, когда мужчина смотрит на задний двор, ничего не видя в тусклом утреннем свете. Я пытаюсь понять, какую песню он играет, но мрачная, навязчивая мелодия не похожа ни на одну из песен Джесси или на что-либо, что я слышала раньше. Его губы слегка шевелятся, но мне не слышно его голоса, словно он произносит слова одними губами.

Не знаю, сколько проходит времени, но, в конце концов, солнце выглядывает из-за горизонта, и боюсь, что если я не выберусь отсюда в ближайшее время, то Эллиот застанет меня за ночевкой. При звуке открывающейся двери взгляд Бена устремляется на меня, и он прекращает играть. Я мельком вижу его проникновенные глаза за несколько секунд до того, как этот взгляд исчезает из-за его ослепительной улыбки.

— Доброе утро, красавица. — Он откладывает гитару, чтобы раскрыть мне объятия, и я замечаю, что на нем пара мягких, поношенных джинсов, без обуви.

Я стараюсь не пялиться слишком долго на его обнаженный торс и сажусь ему на бедро.

— Доброе утро.

Он поднимает мои ноги, чтобы прижать меня к своей груди, и я пользуюсь этим в полной мере, прижимаясь щекой к его сердцу.

— Хорошо спалось?

— Скажи мне, я была в твоих объятиях всю ночь.

Он хихикает и целует меня в макушку.

— Ты вырубилась.

— Хорошо, что я завела будильник, иначе я бы все еще спала, и нам пришлось бы объяснять Эллиот, что такое взрослые ночевки. — Я ожидаю, что он рассмеется, но он не смеется.