Обретение стаи
Шрифт:
А еще была Хозяйка. Главный бухгалтер фирмы Людмила Копейкина оказалась лишь на три года старше Торика, сейчас ей было тридцать два. Она умела быть очень жесткой, но на ней в фирме держалось все. И за это сотрудницы ее ценили.
В ней постоянно боролись два начала. Грубоватая торговка, знающая себе цену и способная осадить любого, почти каждому, не задумываясь, говорила «ты». А с другой стороны — дипломат и ответственный руководитель, вынужденная соблюдать хотя бы видимость приличий. В таких случаях она обращалась на «вы» даже там, где этого не требовалось. Переключения этих ролей иногда случались прямо посреди разговора
* * *
Первая неделя прошла довольно спокойно. Дамы искоса поглядывали на Торика, не решаясь обращаться к нему за помощью. Иногда кто-нибудь подходил, но лишь позвонить: единственный в комнате телефон стоял на его столе.
Торик тщательно запускал архивацию, включал и выключал сервер, как научили. Труднее всего ему давались ранние подъемы каждый день. По натуре Торик и так был ярко выраженной совой, да еще за время своей долгой спячки совсем отвык от режима. Но он помнил категорический совет Филина никогда не опаздывать и старался изо всех сил.
* * *
В понедельник вернулся Филин, он просто сиял: все получилось, как он хотел!
В одиннадцать Филин представил Торика президенту фирмы. Баркевич сидел за огромным столом и что-то писал. Торику не к месту подумалось, что президент напоминает Олега Табакова в роли какого-нибудь помещика. А то и самого помещика. Представительный и плотный мужчина под пятьдесят, густые брови, костюм-тройка, золотой отблеск от часов.
Так Торик получил работу.
— Ну, поздравляю! — Филин даже по плечу его похлопал. — Ты, главное, лишнего на себя не бери, сиди и не отсвечивай. Я все сделаю. А ты… так, будь на подхвате.
* * *
Ноябрь 1994 года, Город, 29 лет
Вскоре Торику поручили первую маленькую задачу. Сидел он теперь не в углу, а за соседним компьютером, что сразу вызвало недовольство Светланы, считавшей это место своим. Вообще все садились туда, где свободно, ей просто нравилось сидеть рядом с телефоном.
Светлана тоже оказалась начальницей: ей подчинялись многие из приходивших сюда бухгалтерш. Высокая, да еще на каблуках, с пышной прической, ровесница Торика, она неизменно забавляла его своей манерой делать общие объявления. Светлана выходила в центр комнаты, где было пусто, хоть танцуй, и громко говорила по слогам: «Де-воч-ки!», сопровождая каждый слог хлопком в ладоши, совсем как в детском саду:
— Де-воч-ки, товарная группа, послушайте меня!
Все неохотно оборачивались к ней, слушали нововведения, а потом ворчали, но исполняли — а куда денешься?
В этот момент Светлана казалась суровой. Но Торик видел ее и другой. Иногда, ближе к вечеру, когда подчиненные расходились по делам, она приходила позвонить. И преображалась. Голос ее делался нежным, почти детским:
— Ма-ам? Эт я. Да, пока все здесь. Ну как? Терпимо, знаешь, терпимо…
Потом Торик научился отличать девушку-толстушку, крашеную блондинку с очень короткой стрижкой. Официально ее звали Лариса Кузьмина, но все почему-то называли ее Кузенька. Кузенька поражала гиперактивностью: она все и про всех знала, отлично двигалась, по комнате часто шла пританцовывая, но никогда не задевала ни мебели, ни других людей.
Остальные
* * *
Про людей из фирмы Филин ему ничего не рассказывал, да и вообще последнюю пару недель он все чаще где-то пропадал на час или два в рабочее время. Друзей у Торика здесь не было, поэтому ему пришлось учиться различать «прихожанок» и вполуха слушать их обсуждения, особенно когда голоса были громкими и встревоженными, — часто это бывало единственным источником информации о чем-то важном.
В товарной группе уже полгода работали две совсем юные девушки, пришли сразу после торгового техникума — Аня и Даша. Обе шустрые, активные, смышленые и разговорчивые, очень быстро освоили специфику и редко ошибались. Как оказалось, иногда этого мало. Вот сейчас, в обед, в комнату вошла Аня, вся в слезах, за ней цокала каблуками Светлана, следом прошмыгнула вездесущая Кузенька.
— Я не понимаю, как так получилось? — расспрашивала Светлана. — Ты отчет сделала?
— Да все она сделала, я проверяла, — затрещала Кузенька, — дело не в том, давайте лучше я расскажу! Все было на лестнице!
— Откуда я знала?! — И Аня снова разрыдалась.
— Ничего не поняла. Что «на лестнице»?
— Эта вот бежала вниз по лестнице. А тут снизу поднимается Олег Васильевич чернее тучи. А эта — нет чтобы посторониться и пропустить его, она его протаранила, ума палата!
— Я не видела его! В отчет смотрела.
— О господи! — Светлана прониклась ужасом ситуации. — Ты что, его толкнула?
— Да… Но я не нарочно же! Я бежала сверить квартал, у меня все мысли…
— А он что?
— Упал! — крикнула Кузенька.
— Да не упал он, просто… не знаю… покачнулся, ноги запутались. Но я извинилась! Я правда его не видела. Откуда я…
— И что потом?
— А он меня сразу к Копейкиной. Сказал… — Аню сотрясали рыдания. — Сказал, вот этой чтобы уже сегодня не было. Без отработки.
— А она?
— С ним же не поспоришь.
— Это да. И все же?
— Она к нему потом ходила. Он сказал…
— Возьми платок.
— Спасибо. Сказал, все бесполезно, если человек берегов не видит. А я берега вижу! Я просто его не увидела! У меня же квартальный…
— Да, я знаю. Ладно, Ань, если уж у Копейкиной не вышло, тут вряд ли кто поможет. Я сейчас к зарплатникам схожу, тебе выпишем компенсацию за неотгулянный отпуск. Завтра придешь денежки получить. Только очень прошу — ЕМУ на глаза не попадайся! Сегодня передашь все дела Жанне. Тут уж ничего не поделаешь. Это частная фирма: как скажет, так и будет.
Спорить с президентом фирмы — пустое дело. Нрав у него суровый, положение — выше некуда: царь и бог. Как скажет, так и будет.
* * *
Декабрь 1994 года, Город, 29 лет
Круговерть ежедневных дел так захватила Торика, что он почти и не заметил, как на мягких лапах подкралась зима. Замкнутый мирок Компьютерной стал его новой средой обитания, ущербной и неестественной. А странные люди из мира торговли и бухгалтерии ничуть не походили на исследователей, инженеров и ученых из прежнего мира. Но все же это была стабильная работа, за нее платили деньги. Впрочем, как оказалось, новое окружение несло в себе не только минусы.