Обрученная с Розой (другая редакция)

Вилар Симона

Анна узнавала окрестности: вот горбатый каменный мост через ручей, вот старинное аббатство, белеющее в долине. Девушка сознавала, что здесь она в безопасности, что явись она сейчас в Уорвик-Кастл, предстань перед самим надменным Монтегю – и ее скитания окончатся… Эта мысль сладко кружила голову. Ведь тогда она смогла бы достойно наградить своих спутников, не говоря уже о том, что Анне совсем по-детски хотелось удивить их.

Но была и другая сторона… Девушка вздохнула. Да, тогда ее странствиям конец, и ей придется расстаться с Филипом Майсгрейвом,

расстаться без надежды на встречу, а она совсем не была уверена, что это доставило бы ей радость.

Они съехали с дороги под сень внушительно шумевшего соснового леса. Но не успели они углубиться в него, как долетевший с дороги звук заставил их укрыться за стволами. Вскоре показался большой отряд латников с длинными пиками, на которых развевались флаги с гербами дома Невилей. Впереди на богато убранном коне скакал рыцарь в отливавших медью латах. На его шлеме колыхался плюмаж из огненно-алых перьев. Оруженосец нес за ним щит с его гербом.

– А вот и сам маркиз Монтегю, – заметил Майсгрейв.

Отряд направлялся по старой дороге, пролегавшей как раз у края леса, в котором укрылись путники. И тут Анна не выдержала:

– О сэр Филип! Ради всего святого, позвольте мне обратиться к маркизу!

Глаза Анны горели. Все ее сомнения отлетели прочь: едва завидев своих, она страстно захотела лишь одного – скорее открыться, вступить хозяйкой в свои владения, вернуться домой после долгих лет отсутствия.

– Увидите, сэр, что все произойдет не так, как вы полагаете, – твердила она, теребя рыцаря за налокотник.

Филип поглядел на нее, а затем через ее плечо небрежно кивнул Фрэнку:

– Попридержи-ка мальчика, пока он не наделал глупостей.

Но едва Фрэнк коснулся Алана, тот отскочил, словно на пружинах. Лицо его перекосилось.

– Ну что ж…

И, прежде чем кто-либо успел опомниться, Алан упруго, без стремян, вскочил в седло. Стоявший рядом Гарри рванулся было к нему, но удар хлыста заставил его отшатнуться. В тот же миг Анна вонзила шпоры в бока лошади. Громко заржав, та взвилась на дыбы и, сделав бешеный скачок, галопом понеслась по склону в сторону уже скрывавшегося отряда Монтегю.

– Да он и впрямь рехнулся!

Шепелявый Джек рванул рычаг арбалета и прицелился. Но Оливер успел толкнуть его под локоть, и стрела, завизжав, унеслась в небо.

– Ты тоже спятил, клянусь обедней! – зло воскликнул юноша. – Алан был с нами, и ты не должен вот так, словно куропатку, лишать его жизни!

– Но это же предатель! Ты гляди, гляди!

Воины увидели, что отряд Монтегю замедляет ход, а Алан, что-то крича на ходу, приближается к ним.

– Уходим не мешкая! – скомандовал Майсгрейв.

И уже в следующий миг они во весь дух неслись между стремительно мелькавших стволов сосен в глубь леса, топча кустарник подлеска.

Они долго не сдерживали лошадей, миновали открытое поле и снова углубились в сосновые чащи. Здесь Филип наконец осадил Кумира. Они находились в глухих дебрях: вокруг царила тишина, и, по всем приметам, погони как будто не было.

Воины

двигались не спеша, поминутно оглядываясь, но ничто не вызывало их беспокойства, только лес шумел и шумел верхушками мачтовых сосен, и этот монотонный, напоминавший шум моря звук навевал дремоту. Поскрипывали седла, да временами фыркали, отгоняя мошкару, лошади.

Майсгрейв зорко оглядывал округу. Он твердо решил не показываться из лесу до вечера и сейчас искал укромное место, где отряд мог бы сделать привал. В это время к нему подъехал Оливер.

– Сэр, я все время ломаю голову, отчего это Алан был так уверен в своих словах? Он ведь не настолько глуп, чтобы бахвалиться или рисковать жизнью отряда. По какой-то причине он был убежден, что если замолвит за нас слово, то все обойдется.

Филип криво усмехнулся:

– Мальчишка заносчив и упрям. А скорее всего, еще и дурак. Что может значить какой-то Деббич рядом с любым из надменного рода Невилей?

– И все же, сэр…

– Замолчи! И никогда больше не упоминай при мне о нем.

И все же на душе у рыцаря было скверно. Он успел привыкнуть к смелому, с гордым нравом пареньку, привязался к нему, и вот мальчишка совершил эту смертельно опасную глупость. Филип ощущал острую досаду оттого, что разочаровался в нем.

Они сделали привал за корневищами громадной поваленной сосны, под небольшим песчаным обрывом. Люди тяжело сползли с коней. Они были вконец измотаны; раны и ушибы, полученные во время схватки на болоте, мучительно ныли. Привязав коней и задав им овса, они без сил падали на хвойную подстилку, мгновенно погружаясь в сон…

…Когда Филип пробудился, солнце было уже низко. В лесу воцарился сумрак, и лишь в освещенных багровыми лучами заката верхушках сосен мелькали огненные белки. Рыцарь рывком поднялся и огляделся. Вокруг было спокойно. Похрапывали воины, лошади тоже дремали, положив головы на шеи друг другу и лишь изредка поводя ушами.

«Каким безумием было заснуть, не выставив часовых!» – подумал Филип. Поспешно разбудив людей, он приказал трогаться в путь.

Стояла тишина. Птиц не было слышно вовсе, дичь, казалось, исчезла, да и хвойная подстилка поглощала звук копыт. Чтобы выбраться из лесу, они положились на чутье лошадей. И действительно – вскоре деревья начали редеть, и они выехали на склон, откуда открывался вид на простиравшуюся внизу равнину с темневшими кое-где отдельными группами деревьев.

Неподалеку, на берегу тихой речки, виднелось несколько крестьянских хижин, в запруде – водяная мельница. Запах дыма, смешанный с ароматом свежевыпеченных лепешек, щекотал ноздри изголодавшихся путников. Воины с тоской поглядывали в ту сторону.

Майсгрейв же смотрел в глубь долины. Диск солнца уже исчезал в фиолетовой дымке, на землю спускались тихие сумерки. Долина казалась пустынной. Филип внимательно вглядывался, ища признаки присутствия вооруженных людей.

– Нам надо поскорее убираться отсюда, – обращаясь то ли к самому себе, то ли к своим людям, сказал Филип.