Обрученная с розой
Шрифт:
В этот миг небо над кровлями домов озарилось потешными огнями. Люди весело загалдели, выбегая на открытые места, а Филип наконец-то увидел внушительных размеров оштукатуренный дом с легкими башенками по углам. Подле него виднелся шест с привязанным к нему пучком сена, означавший, что здесь путников ждут отдых и ночлег. Это была одна из лучших городских гостиниц «Белый олень», о чем свидетельствовала вывеска, изображавшая это благородное животное. У входа лежала плита, служившая подножкой для всадников. На нее и соскочила Анна, однако тут ее повело, она качнулась так, что венок слетел с
– Эти южные вина, – предостерегающе сказал он, – легки и приятны на вкус, но на деле куда крепче, чем кажутся поначалу. Так что будь осторожна, малышка…
Он осекся, а Анна удивленно уставилась на него. Филип растерялся, досадуя на себя, что посмел так фамильярно обратиться к столь знатной девице. Но тут Анна захохотала, и он, неожиданно для себя, тоже засмеялся. Эта простота в обращении, какую он вдруг себе позволил, словно разрушила незримый барьер меж ними, и обоим от этого стало только легче.
Подбежал слуга, принял у них Кумира, и они ступили в обширный гостиничный двор. В глубине его виднелись служебные постройки и конюшни. Доносился людской гомон – сегодня в «Белом олене» было полно постояльцев. Из дверей гостиницы лился свет и слышалось разухабистое пение. Хозяин, высокий крепкий мужчина с черными, подрезанными скобкой волосами, кланяясь, вышел навстречу вновь прибывшим.
– Добро пожаловать в лучшую гостиницу Бордо! Сегодня у нас полным-полно народу и гостиница гудит, как пчелиный улей, но я уверен, что, если у вас в кошельке найдется несколько серебряных флоринов, вы не пожалеете, что остановились тут.
Поднявшись по ступеням, путники очутились в пропахшем соусами и вином обширном зале гостиницы. В те времена в Европе, а в особенности в Англии, гостиницы и постоялые дворы пользовались дурной славой, и порядочный человек без особой нужды туда не заглядывал. Лишь во Франции картина была иной. Здесь богатый горожанин не чурался посидеть в кабачке, а знатный дворянин – отобедать на постоялом дворе, посидеть с друзьями у камелька, смакуя вино и обмениваясь последними новостями.
Пол в помещении был вымощен черными и белыми плитами, камин облицован красным кирпичом, и над огнем шипело несколько вертелов с тушками цыплят, которые вращала специально обученная рыжая собака. Другие кушанья и вино служанки в накрахмаленных передниках вносили на подносах из двери в глубине зала. Стены были выбелены, вдоль них тянулись полки, уставленные начищенными до блеска медными кувшинами и блюдами. В зале было чисто и светло от огня в камине и от факелов, а запах кушаний говорил сам за себя.
Анна поскорее заняла место за одним из длинных, тянувшихся через весь зал столов. Она слышала, как Филип втолковывал трактирщику:
– Нам нужны по меньшей мере две хорошие комнаты.
Хозяин мялся.
– Помилосердствуйте, сударь. В городе из-за праздника толпы приезжих, мое заведение переполнено. Я могу вам и вашему пажу предложить лишь одну комнату,
– Меня устроят только две комнаты, – сухо перебил его Филип, подкрепляя слова монетой.
Хозяин повертел ее в руках, и лицо его сделалось умоляющим.
– Сударь, у меня действительно осталась лишь одна незанятая комната. Даже чердак сдан. Конечно, вы можете уехать, но, уверяю вас, сейчас вы вряд ли сможете отыскать сразу две свободные комнаты.
Филип задумался. В словах трактирщика была правда. Они могут до ночи бродить по городу, но так и не снять жилье. Филип поглядел на сидевшую за столом девушку. Везти ее дальше, когда она так голодна и устала… К тому же эта гостиница, как ни посмотри, лучшая в городе.
– Хорошо, мы остаемся.
Он выложил щедрый задаток. Хозяин расплылся в улыбке, принял заказ, тотчас прибежала служанка и поставила перед ними два оловянных кубка и запотевший кувшин. Филип налил и себе, и Анне. Девушка не стала возражать. Отведав вина, она нашла его восхитительным. При каждом глотке по телу разливалось приятное тепло, и, когда подали еду, девушка набросилась на нее с жадностью. Приправленные пряностями цыплята таяли во рту, жареные пирожки аппетитно хрустели. Всевозможная зелень, гарнир из яблок и тыквы – что говорить, кухня в «Белом олене» была выше всяких похвал.
В зале было много важных господ, несколько офицеров, богатые горожане и торговцы. Вблизи от наших путников расположилась группа изрядно подвыпивших купцов в плоских бархатных шапочках и долгополых камзолах. На их поясах, по моде того времени, покачивались богато расшитые кошели. Недолго думая, они предложили Филипу и Анне выпить с ними за здоровье герцога. Девушка тут же подставила бокал, стараясь не замечать укоризненного взгляда Майсгрейва. Ей нравился этот напиток, и она не видела ничего плохого в том, чтобы поддержать веселый тост за здоровье Карла Валуа, герцога Гиеньского.
Анна ела, слушая возбужденную беседу соседей по столу, которая от перипетий заканчивающегося праздника обратилась к персоне самого герцога.
– Я представлял его себе едва ли не великаном из баллад! – воскликнул крепкий молодой купец с лицом скорее воина, нежели торговца. – А он оказался щуплым и малорослым. Да и красавцем его не назовешь. Глаза слезятся, щеки одрябли, а нос висит, словно подгнившая груша.
– Такой нос да при малом росте – вернейший признак, что как мужчине ему цены нет, – хихикнул краснолицый малый в синем камзоле.
– Что верно, то верно, – согласился толстяк с сочными алыми губами. – Говорят, что, несмотря на то что наш герцог вовсе не красавец, баб у него без счету, а его братец – король Людовик – вовсю поощряет слабости брата.
– Зато это выводит из себя Карла Бургундского, – вмешался четвертый, черноглазый молодец, типичный южанин с оливково-смуглой кожей. – Он давно бы переманил на свою сторону Валуа-младшего, женив его на своей наследнице Марии, да боится, что прелестной бургундской принцессе придется постоянно воевать с бесчисленными любовницами Карла.