Обрученная с розой
Шрифт:
Шаги стремительно приблизились. Филип, обернувшись, в мгновение ока выхватил меч. Заслышав звон стали, грабители попятились. Он начал медленно отступать туда, где в конце темной улицы маячил красноватый отблеск пламени. Грабители, держась на почтительном расстоянии, двигались за ним. В конце концов он оказался на перекрестке. Здесь возвышалось каменное изваяние Иисуса, у ног которого горела масляная плошка. У постамента, скорчившись, сидел колченогий калека, походивший издали на широченную колоду мясника, облаченную в отрепье. Еще издали калека завел нудную жалобу,
Филип продолжал двигаться, внимательно следя за грабителями. «Всего четверо, – отметил он. – К тому же один на костыле». Они держались на безопасном расстоянии, поглядывая на шевелящегося в сумраке калеку. Один из нападавших что-то сказал на непонятном Майсгрейву языке, а затем пронзительно свистнул. Тотчас откуда-то из темноты прозвучал отклик. Все это очень не понравилось Филипу. И тут у ног его раздалось:
– Кошелек, сударь. Кошелек или прощайтесь с жизнью!
Майсгрейв опоздал. Калека оттолкнулся и, высоко подбросив свое тело, оказался у него на спине. Рыцарю показалось, что на него обрушилась скала. Он едва устоял, могучие руки кольцом сжали его плечи, а к горлу подбирались железные пальцы. Филип рванулся, но не сумел сбросить калеку. Остальные грабители, размахивая тесаками, ринулись на него. Он отбил первые выпады, качнулся в сторону, пытаясь избавиться от страшной ноши, и краем глаза заметил, как из переулка выскакивают все новые вооруженные люди.
Тогда Майсгрейв изо всей силы ударил спиной о стену дома. Висевший на нем калека слабо охнул, но удержался и уже в следующий миг сжал горло Филипа так, что перед глазами рыцаря заплясали огненные языки. Каким-то чудом он отбил направленный ему в грудь клинок, но от удара сбоку не успел уклониться. Острая боль обожгла плечо.
«Если я сейчас не избавлюсь от калеки – я погиб».
Он вновь ударился об угол дома. Безногий глухо застонал и ослабил хватку. Филип ударил локтем. Плечо обожгло словно каленым железом, и он едва не взвыл, но в тот же миг ощутил, что свободен.
Разбойники наседали, и его выручал только длинный меч. Он описал им сверкающую дугу, и нападающие попятились, однако тот, который опирался на костыль, не был столь проворен. Острие меча чиркнуло по его груди. Хромой закричал, и тотчас Филип, схватив его поперек туловища, швырнул под ноги готовящимся к новой атаке противникам. Воспользовавшись их замешательством, он подхватил выпавший было меч и одним ударом снес голову вновь подбиравшемуся к нему безногому. Кровь ударила фонтаном, забрызгав Филипу лицо.
– Он убил Раймона Паука! Он убил предводителя! – вскричали бродяги, с ожесточением бросаясь на рыцаря.
Прижавшись к стене дома, Филип отчаянно оборонялся. У него не было щита, однако его противники не были слишком искусными фехтовальщиками, и вскоре трое или четверо из них бились в предсмертных судорогах на мостовой. Однако, к своему ужасу, Филип заметил, что число нападавших не уменьшалось, наоборот – все новые и новые бродяги стекались к перекрестку и, узнав о смерти Раймона Паука, хватались за ножи.
У Филипа стала неметь рука. Плечо ныло, он
Помощь явилась так неожиданно, что ни Филип, ни бродяги не успели опомниться. На соседней улице раздался топот копыт и замелькал свет факелов.
– Сюда! – кричал чей-то голос. – Сюда! Скорее, тут настоящая битва!
Часть бродяг без промедления кинулась врассыпную. Однако множество закованных в доспехи всадников преградили им путь. Заблестели клинки, раздались вопли, мольбы о пощаде. Филип в изнеможении привалился к сырому камню и возблагодарил Бога, а затем шагнул навстречу своим спасителям.
Большинство из них оказались лучниками короля с лилиями на туниках, наброшенных поверх доспехов, но были здесь и бургундские воины с эмблемой креста Святого Андре. Среди них выделялся рыцарь на прекрасном вороном жеребце и в богатом плаще. Из-под его бархатного берета выбивались темные с проседью пряди. Что-то в его облике показалось Филипу знакомым, но при зыбком свете факелов нельзя было судить наверняка. Зычный голос произнес:
– Черт побери! Господин Тристан, [86] взгляните! Этот молодец уложил не меньше дюжины мерзавцев.
86
Тристан Отшельник, или Луи Тристан (нач. XV в. – 1477) – начальник королевской полиции, доверенное лицо короля Людовика XI.
Память Майсгрейва озарилась. С этим человеком он сражался на турнире в Йорке, с ним же позднее сидел на пиру, поднимая чашу за его здоровье.
Этот рыцарь отказался биться с ним на секирах во время состязаний, но, когда им удалось остаться с глазу на глаз, они удалились в ближний лес, чтобы там испытать себя в этом виде оружия. Они изнемогли в яростной сече, но ни один не уступил. В ближнем кабачке было выпито немало вина, и расстались они лучшими друзьями. И вот теперь этот рыцарь спас его от озверелой черни!
– Ваша светлость! Граф! Вы не узнаете меня?
Граф де Кревкер выхватил из рук ближайшего всадника факел и осветил лицо стоявшего перед ним забрызганного кровью воина.
– Страсти Господни! Майсгрейв! Клянусь гербом предков, такие встречи подстраивает судьба!
Он спрыгнул с коня и схватил Филипа в объятия. Тот глухо застонал.
– Что с вами? Вы ранены?
– Да. Но легко.
Граф повернулся к возглавлявшему королевских лучников воину:
– Мессир Тристан, пусть кто-нибудь из ваших людей уступит коня рыцарю.