Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри
Шрифт:
– Красота, правда? – Шерон взяла Джой под руку и притянула ближе. – Генри сразу привел меня на этот балкон. Я тогда пробыла в Англии недели две и сильно скучала по Нью-Йорку, скучала по тебе.
Из-за ветра у Джой горели щеки и слезы наворачивались на глаза. Она прижалась к подруге, глядя на окрестные луга. Справа она увидела колыхавшиеся поля лаванды.
– Я тоже скучала по тебе, – сказала она, прекрасно понимая, что это слово не передает и половины тогдашних ее чувств. С тех пор как Джой исполнилось четыре года, когда они переехали из Квинса в квартиру на Ист-Хаустон-стрит, Шерон стала для Джой ее второй половиной. Джой познакомилась с Шерон
– Мы стояли на этом месте, – продолжала Шерон. – Генри рассказал мне историю влюбленного герцога, и я спросила: «А ты бы сделал так, Генри?»
– Ты с ума сошла! – усмехнулась Джой. – Мужчинам нельзя задавать такие вопросы! Они либо солгут, либо скажут в ответ что-нибудь такое, чего тебе не хотелось бы услышать.
– Может, просто помолчишь и послушаешь?
Джой улыбнулась, снова подставляя лицо ветру.
– «Нет», – сказал он. Прямо так и сказал: «Нет, не сделал бы…»
– Я же говорила!
– «Потому что я не хочу быть так далеко от тебя. Никогда. Не уезжай в Нью-Йорк. Останься. И будь моей женой».
В какой-то миг ветер подхватил слова Шерон и понес вниз с балкона, словно слова Джульетты, обращенные к Ромео. Джой молча улыбнулась – такого рода истории она и ожидала от Шерон, которая сейчас развернулась к Джой и смотрела на нее с полным недоумением.
– Почти все, кому я рассказывала эту историю, плакали, – вдруг проговорила Шерон, качая головой. – Ты просто каменная!
Джой засмеялась, высвободила руку и подошла к парапету:
– Почти все, кому ты рассказывала эту историю, наверное, местные деревенские дурочки. И мужья не водили их на вершину башни, чтобы они расчувствовались и утвердительно ответили на важный вопрос! – Джой покачала головой, поражаясь наивности подруги.
Сначала Джой показалось, что Шерон тоже смеется, но когда она обернулась и посмотрела на нее, то поняла, что Шерон совершенно не до веселья.
– Ты считаешь, что Генри пытался подольститься? Рассказать восторженной девушке красивую легенду, чтобы подготовить ее к… – Шерон не смогла договорить.
– Нет! Я не говорила ничего подобного! Просто Генри, он же юрист, Шерон. Он знает, как правильно вести дело.
Шерон сердито поглядела на нее:
– Иногда, Джо, я тебя совершенно не понимаю. Ты сама себе злейший враг. – И она вдруг резко повернулась, чтобы уйти с балкона.
– Что ты имеешь в виду?
Шерон остановилась:
– Ты совершенно не доверяешь людям. Ты постоянно ищешь в поступках других скрытые мотивы, как будто не можешь представить, что человек иногда делает что-то просто по доброте душевной, без всякой задней мысли. – Шерон снова повернулась к ней спиной и исчезла в темной башне.
– Шерон! – Джой пошла внутрь вслед за ней. – Я вовсе не критикую Генри! Я очень люблю Генри! – Ее вдруг осенила мрачная догадка. – А у вас с ним все хорошо?
Шерон замерла и поглядела Джой в глаза:
– Более чем.
– Тогда о ком же?
– О тебе! – выпалила Шерон. – Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Думаешь, я сама не хочу быть счастлива?
– Я хочу, чтобы ты была… не одна. А ты упорно сопротивляешься.
Теперь глаза защипало от подступивших слез. Неужели ей придется объяснять это лучшей подруге? Неужели Шерон не понимает, через что она прошла за последние полгода?
– Он меня бросил, Шерон, – выдохнула она.
– Знаю! Я понимаю, что ты пережила. Однако если ты будешь отгораживаться от любого дружеского жеста и невинного знака внимания, то можешь ненароком отпугнуть и кого-то важного.
– У меня уже был кто-то важный, – упрямо проговорила Джой.
– Ничего подобного, – негромко возразила Шерон.
Глава девятая
Возвращались обратно в Стэнвей обе в мрачном настроении. Джой вовсе не хотела оскорбить Шерон или подвергнуть сомнению мотивы Генри. Но прежняя Шерон, Шерон, которую Джой знала и любила более двадцати лет, никогда не обиделась бы в ответ на беззлобное поддразнивание Джой. Да они постоянно поддразнивали друг друга! И это была одна из причин, почему они стали тогда так близки: обе прекрасно знали о недостатках и слабостях друг друга и все равно друг друга обожали.
Но Джой не разделяла восторгов Шерон по поводу романтической любви. Из своего личного опыта она знала, что на самом деле большинство мужчин не хотят видеть рядом с собой сильную, успешную женщину. Они могут проявлять к таким женщинам интерес, могут восхищаться их достижениями, они будут счастливы работать с ними, однако, когда речь заходит о романтических отношениях, им нужна красотка, которая будет льстить, ублажать и сногсшибательно выглядеть в бикини и коктейльном платье.
И Алекс живое тому доказательство. Джой привлекла его, как он всегда утверждал, потому что была умная и веселая, потому что не нуждалась в нем, потому что у нее была своя жизнь. И он всегда неловко добавлял – как будто спохватившись в последний момент, – что еще она показалась ему невероятно сексуальной.
Но в итоге своими поступками Алекс дал понять, что гораздо больше женщины умной и веселой, самодостаточной и в какой-то степени сексуальной ему нравится женщина фантастически сексуальная, баснословно богатая, с потрясающими связями и, ко всему прочему, натуральная блондинка. Женщина, которая перепробовала множество профессий, причем одновременно: актриса, модель, интерьерный дизайнер, специалист по международным отношениям. Желательно, чтобы ничем этим она не занималась всерьез, потому что ей нет нужды работать, а в жизни полным-полно занятий повеселее, например кайтинг или, может быть, открытие первого в Хэмптонсе кафе, где все приготовлено только из местных продуктов.
Джой была в состоянии по достоинству оценить жизнь подруги: Шерон откровенно счастлива, до сих пор влюблена в мужа, она отличная мать, прекрасная хозяйка, которая справляется и с готовкой, и с садом и даже участвует в деревенской жизни. Но почему же Шерон не может оказать Джой ту же услугу, проявить такое же уважение к жизни Джой в Нью-Йорке? Почему Шерон утверждает, будто Джой не может быть по-настоящему счастлива, если у нее до сих пор нет мужчины? Хуже того, Шерон считает, будто Джой сама виновата, потому что она циничная и черствая.