Обсерватория в дюнах
Шрифт:
Зная Лизу столько лет, Мальшет не помнил ее в дурном настроении, скучной, недовольной - приземленной. Она могла заплакать, как всякая девушка, когда ее обидят или огорчат, но и слезы ее были подобны дождю при солнце. И в комнате, где она жила (или работала), всегда как бы присутствовало утро. Отблеск его играл на желтых оконных занавесках, корешках книг, накрахмаленной скатерти, в косых парусах белоснежной бригантины, стоящей на тумбочке, в углу.
И, как всегда, в присутствии Лизы Мальшета непреодолимо потянуло говорить о
– Я не могу понять, Лиза,-начал он,-почему каспийский вопрос не волнует наших крупнейших ученых. Они будут серьезно рассматривать самые узкие научные вопросы - о шестикрылом муравье или спорообразовании грибов,- но едва заговоришь с ними о каспийской проблеме, глаза отводятся в сторону, лицо приобретает сконфуженное выражение. Как будто им несешь детскую чепуху. В чем тут дело, не могу понять! Убытки государства из-за обмеления Каспия исчисляются миллиардами рублей, благосостояние сотен тысяч людей зависит от уровня моря, а солиднейшие ученые страны конфузятся, когда заговоришь о проблеме Каспия. Просто мистика какая-то!
Лиза невольно рассмеялась, но тотчас же стала серьезной: она с интересом слушала. Лиза умела слушать.
– На днях я начал было читать один фантастический рассказ,- продолжал Мальшет,- бросил, не дочитав: дрянь ужасная... Герой предлагает перегнать Венеру и Марс на земную орбиту. Сатурн, Уран и Нептун расколоть на части, а осколки поодиночке подогнать поближе к Солнцу. Детей он предлагает воспитывать на Юпитере, чтоб у них окрепли кости и мускулы...
– Неужели могли напечатать такую глупость? - засмеялась Лиза.
– Как видишь! Конечно, герой предлагает это по молодости лет. Но другой персонаж, "мудрый и старый", по словам автора, говорит по этому поводу: "Ваши идеи понадобятся лет через триста"... Так вот, мы же не предлагаем расколоть на части Сатурн. При современном уровне науки и техники регулирование моря человеком - вполне доступная вещь. Почему же, когда мы в сотый раз напоминаем об этом, солидные ученые на нас смотрят, как на инфантильных? Почему?
Мальшет вопросительно смотрел на Лизу, вертя в пальцах карандаш.
– Если наука почти неопровержимо докажет, что на Марсе есть разумные существа, то солидные ученые будут последними, которые признают это вслух,задумчиво проговорила Лиза.- Не потому, что они косные или консервативные, нет, а просто слишком много об этом писалось облегченно и несерьезно (как у твоего этого автора), и маститому ученому просто неловко всерьез рассуждать об этом. Так, мне кажется, получилось с каспийской проблемой. Много шума подняли вокруг проекта дамб и поворота сибирских рек. Самая хорошая песня, когда мотив ее становится избитым от беспрерывного повторения, теряет все свое очарование.
– Вот те раз! - возмутился Мальшет.- По-твоему, мы слишком много говорили о каспийской проблеме?
–
– А нужды народного хозяйства!- твердо договорил Филипп.
– Пусть так. Но как только вопрос о регулировании уровня Каспия человеком стал достоянием широкой толпы...
– Народа!
– Да, народа, конечно... то ученые, привыкшие к обсуждению проблем в аудиториях и кабинетах, на сугубо научном языке с применением труднопонятных формул, пришли к убеждению, что каспийский вопрос - это что-то несерьезное.
– Ты этим объясняешь...
– Да. Вспомни академика Оленева.
– К черту Оленева! Но я не согласен с тобой. Не все же такие ученые, как Оленев...
– Конечно, не все, но...
Лиза и Филипп заспорили, как они спорили прежде. И все же это не было прежним разговором. Мальшет все время ощущал невидимый занавес между собою и Лизой и досадовал.
– Лиза, мне нужно с тобой поговорить! - перебил он сам себя.
– Я слушаю тебя, Филипп!
– Лизонька, неужели ты до сих пор сердишься? Знаешь ведь, какой я вспыльчивый дурак. Ну?
– Я не сержусь.
– Но я чувствую!
– Нет, ты ошибаешься. Мальшет помолчал, огорченный.
– Лизонька, ты всегда была моим самым лучшим другом...
– Я и теперь твой друг.
– Будто?
– Ну конечно, Филипп! Я всегда буду твоим другом и помощницей - всю жизнь... Я для того и на океанологический пошла, чтоб помогать тебе. Ведь у нас одна цель - покорить Каспий. Это твои идеи. Я была девчонкой, когда ты пришел к нам на маяк и я впервые услышала о дамбе. Это мне понравилось, а потом захватило целиком. Ты же знаешь, что я всегда иду с тобой. Я твой самый преданный помощник, а больше ведь тебе ничего от меня не надо.
Мальшет неуверенно молчал. Светлые глаза честно и прямо смотрели на него. И все-таки... было в них что-то- затаенная боль? Неужто обида... до сих пор?
– Спасибо, Лиза. Но мне чего-то не хватает в твоем теперешнем отношении ко мне. Как будто ты хочешь меня чего-то лишить. Почему ты так странно смотришь на меня?
Лиза покачала головой, отодвинула стул, совсем тихонько, и стала неслышно ходить по комнате.
– Ты получил письмо от Мирры? - вдруг спросила она.
– Да. Кто тебе сказал?
– Просматривала почту и увидела. Я думала, что после той ее статьи... Она же осмеяла все, что тебе дорого. Значит, ты простил? Васса Кузьминична перестала с ней здороваться... после такой статьи.
– Я не злопамятен... Не как ты, Лизонька.-Он попытался пошутить, но шутка не получилась. Лиза смотрела на него с укором.
Филипп почувствовал, что краснеет.
– Хочешь, прочти ее письмо. Она глубоко раскаялась и просит простить ее.
Филипп достал конверт из кармана пиджака.