Обсидиановая бабочка
Шрифт:
– Назад, вернись к остальным.
Он послушался. Какой прогресс. Только бы и полиция оказалась столь же благоразумной.
Я обернулась к полицейским и двинулась к ним. Один из новых выругался сквозь зубы, держа руку на пистолете, а другую вытянув, как регулировщик:
– Ближе не подходите.
– Рамирес! – позвала я, постаравшись, чтобы он меня услышал.
– О’кей, она с нами, – сказал он.
– А глаза? – не унимался патрульный.
– Она с нами. Пропустить немедленно.
Голос
Патрульные раздвинулись, как занавес, тщательно стараясь не дотрагиваться до меня, когда я прошла мимо. Вряд ли можно их обвинять, хотя мне и хотелось. Наконец я оказалась у стола, сопровождаемая Эдуардом, а нервные патрульные остались стоять за ним. Через стол я уставилась на Итцпапалотль. Пинотль был рядом с ней, но за руки они уже не держались. Глаза у него так же почернели, как у меня, а у нее – нет. Как ни странно, но с откинутым капюшоном, с тонкими чертами лица и нормальными глазами она из нас троих была больше всех похожа на человека.
Рамирес разложил на столе некоторые из своих фотографий.
– Скажите нам, что это. – Похоже было, что вопрос этот он задавал не в первый раз.
Она посмотрела на меня.
– Ты знаешь, что это такое? – спросила я.
– Честно говоря, нет. Судя по виду, это мог сделать один из наших мастеров, но камни в глазах появились вместе с испанцами. Я не могу узнать все элементы символики.
– Но некоторые можешь.
– Да, – сказала она.
– И что именно ты узнаешь?
– Тела у подножия – это те, которых ты пьешь.
– В смысле – так, как сегодня выпили Сета?
Она кивнула.
– А что статуэтка держит в руках?
– Это может быть что угодно, но мне кажется, это какие-то части тела. Сердце, или кости, или что-то другое, но ни один бог не питается… – она нахмурила брови, подыскивая слово, – кишками, требухой, внутренними органами.
– Складывается в картину, – сказала я.
Рамирес рядом со мной пошевелился, будто ему не терпелось сказать, еще как складывается. Но он промолчал, поскольку был профессиональный коп, а она разговаривала со мной.
– Ты видела то, что… – Настал мой черед подбирать слова. Если полиция узнает, что сделал Ники, ему автоматически грозит смертный приговор. Но если честно, он его заслужил. Высосанные им вервольфы не были добровольными жертвами. А он их кроил и сшивал, зная, что они живы, состряпал из них того монстра за стойкой. Одно из самых страшных существ, какое только я видела в жизни, а это немало. Я приняла решение, хотя знала, что Ники оно будет стоить жизни. – То, что сделал Ники Бако?
Она кивнула:
– Я видела. Это есть осквернение великого дара.
– Его Мастер этим набирает силу, как набираешь ты?
– Да, и Ники Бако тоже набирает
– Он может передавать эту силу другим? Например, стае вервольфов?
Она задумалась, склонив голову набок, потом кивнула.
– Этой силой можно делиться с оборотнями, если у тебя есть какая-нибудь связь с ними мистической природы.
– Он – варгамор местной стаи.
– Мне незнакомо слово «варгамор».
Да, это был волчий термин.
– Это означает их колдуна, их брухо, который связан со стаей.
– Тогда он вполне может делиться с ними силой.
– Ники сказал, будто не знает, где лежит этот бог.
– Он лжет, – ответила она. – Такую силу нельзя набрать, не касаясь руки своего бога.
Я это уже поняла из образов, которые меня заполняли, но хотелось, чтобы она подтвердила.
– Значит, Ники способен отвести нас туда, где прячется этот бог?
– Он знает, – кивнула она.
– Не вызывает ли у тебя проблем, что мы собираемся выследить и убить бога из твоего пантеона?
На ее лице мелькнуло выражение, которого я не поняла.
– Если это бог, его нельзя убить. Если вы его убьете, значит, он не был богом. Я не оплакиваю смерть ложных богов.
Уж кто бы говорил… Но я не стала придираться. В мои обязанности не входит убеждать ее, кем она является и кем не является.
– Спасибо тебе за помощь, Итцпапалотль.
Она долго и пристально посмотрела на меня, и я знала, чего она хочет, но…
– Ты действительно богиня, но я не могу служить двум Мастерам.
– Основа его власти – вожделение, и ты отказываешь ему в этом.
Жар бросился мне в лицо, и я подумала, каково это – краснеть с пылающими черными глазами. Но меня смутило не то, что она сказала, а то, что она увидела у меня в голове. Она знала более интимные подробности, чем моя лучшая подруга. Точно так же, как и я разделила с ними то, что они с Пинотлем считали очень личным и интимным. Вполне честно, но я почему-то не думала, что Итцпапалотль будет краснеть.
Она посмотрела на меня, как смотрят на ребенка, который намеренно не понимает, что ему говорят.
– Скажи мне, Анита, в чем основа моей силы?
Вопрос удивил меня, но я ответила. Время лжи между нами прошло.
– Сила. Ты питаешься чистой силой, каков бы ни был ее источник.
Она улыбнулась, и нить ее силы во мне заставила улыбнуться и меня, ощутить поглощающую радость.
– А в чем основа силы твоего Мастера?
От этой именно истины я давно уже уклонялась. Не все Мастера вампиров имеют вторичную основу силы, иной способ поглощать энергию, кроме крови или людей-слуг, или зверей, которых можно призвать. Но некоторые имеют, и таков Жан-Клод.