Обсидиановая бабочка
Шрифт:
54
Ночь была темная. Не облачная, а просто темная, будто что-то помимо облаков закрывало луну. А может, мне так виделось. Возвращая Эдуарду долг, мне прежде всего хотелось избежать всяких незаконных проявлений при сотрудничестве с ним.
Мы подобрали Бернардо и Олафа на перекрестке в чистом поле, в окружении голых холмов, уходящих во все стороны и теряющихся в темноте. Прикрытия не было, кроме чахлого кустарника, и когда Эдуард остановил машину и вырубил двигатель, я решила, что нас впереди ждут.
– Выходи. Надо переодеться к приему.
И он вышел,
Я вышла. Тишина была беспредельной, как небо над головой. В пяти футах от меня стоял человек. Я навела браунинг раньше, чем он осветил себе лицо фонариком и я поняла, что это Бернардо.
Олаф появился с обочины как по волшебству. Кюветов вдоль полотна не было. Вообще ничего не было. И что еще больше потрясало – что они стали грузить в машину большие черные сумки, взявшиеся невесть откуда в том же чистом поле. Будь у нас время, я бы спросила, как это сделано, хотя могла бы и не понять ответ. Наверное, навык. Навык, которого у меня нет, хотя неплохо было бы его приобрести.
Впрочем, большинство тварей, от которых мне приходится скрываться, могли бы услышать стук сердца Бернардо или Олафа, как бы хорошо ребята ни прятались. Почти отдыхом было действовать против людей. Хотя бы можно спрятаться в темноте.
Через двадцать минут мы снова были в дороге, и Эдуард не шутил насчет переодевания. Мне пришлось раздеться до лифчика, и на меня надели кевларовый бронежилет. Он был моего размера.
Значит, сделан на заказ, потому что готовых кевларовых жилетов моего размера не бывает.
– Твой приз за то, что нашла все оружие, – сказал Эдуард. Он всегда знает, что мне купить.
Надев жилет, мне пришлось подгонять кобуру, но мне сказали сделать это в машине. Я не спорила. У нас было всего десять минут, чтобы добраться до дома Райкера. Футболка у меня плохо подходила к броне. Бернардо протянул мне черную мужскую рубашку с длинными рукавами.
– Надень на футболку и застегни до половины, когда подгонишь кобуры.
Наплечную подогнать было просто – всего лишь чуть выпустить ремни. Внутренняя кобура не годилась при надетом жилете. Я переложила «файрстар» за пояс джинов и стала возиться, пока не нашла угол, который меня устраивал. Он все равно вдавливался в живот, но зато здесь я могла достать его быстро. А синяки потом пройдут.
Я попробовала повытаскивать браунинг через расстегнутую рубашку, хотя в сидячем положении это неудобно, но времени не было выходить и отрабатывать то же движение стоя.
– Ребята, а ведь вы меня нервируете, что одели в кевлар.
– Ты же не спорила, – ответил Бернардо.
– Времени не было на спор. Мне сказали, я сделала. Но зачем он нужен?
– Олаф? – позвал Эдуард.
– У Райкера на службе двадцать человек, десять – наемные быки. Половину их мы уже видели. Но вторую десятку он держит возле себя. Трое бывших «морских котиков», трое бывших армейских рейнджеров, один бывший полицейский и четверо с затемненными досье. Это значит, что их работа, в чем бы она ни была, совершенно секретна и, возможно, криминальна.
Я вспомнила, что говорил агент ФБР Брэдфорд насчет Олафа – что у него затемненное досье.
– А не слишком ли получается элитное подразделение для охотника за черепками?
Олаф продолжал
– У Райкера в Южной Америке есть люди, снабжающие его контрабандой. Подозревают, что он занимается не только археологией. Возможно, наркотиками. Местной полиции неизвестно, насколько крупный криминальный авторитет находится в ее зоне ответственности.
– И когда вы все это выяснили?
– Уже приехав домой, – ответил за него Эдуард.
– А как вы это узнали?
– Если мы тебе скажем, нам придется тебя убить, – сказал Олаф.
Я начала улыбаться, подумав, что это шутка, но увидела его лицо в свете фар единственного встречного автомобиля. С таким лицом не шутят.
– Вот это похоже на лак для волос. Можешь даже выбрызнуть немного крезола. Но подними вот это… – Он снял второй слой металла. – Здесь чека, здесь депрессор. Это зажигательная граната. Выдергиваешь чеку, отпускаешь депрессор, и у тебя три секунды, чтобы отбежать не меньше чем на двадцать футов. В гранате белый фосфор, эта дрянь горит даже под водой. Если кусочек попадет на рукав, прожжет ткань, кожу, кости и вылезет с другой стороны.
Он защелкнул потайное отделение и отдал гранату мне.
– Чертовски тяжелый лак для волос, – заметила я.
– Да, но многие ли из бывших кто-они-там это заметят?
Он был прав. Далее, маленький спрей для дыхания оказался на самом деле нервно-паралитическим газом. Кольцо для ключей при нажатии кнопки выбрасывало четырехдюймовое лезвие.
Тяжелой перьевой авторучкой действительно можно было писать, а если щелкнуть рычажком, выскакивало шестидюймовое лезвие. Настоящие духи, только с повышенным содержанием спирта. «Брызгай в глаза», – посоветовали мне. Одноразовая зажигалка, поскольку никогда не знаешь, когда может понадобиться огонь, и пачка сигарет для объяснения присутствия зажигалки. В воротнике черной рубашки был передатчик, который позволит найти в здании меня – или хотя бы рубашку. У меня стало возникать ощущение, что меня захомутали на съемки джеймс-бондовского фильма.
Я подняла расческу, у которой ручка была тяжелее обычной.
– А это что? – спросила я.
– Это? – переспросил Бернардо. – Это расческа.
Ах вот как. Я посмотрела на Эдуарда. Он лишь надел белый кевларовый жилет под футболку и белую рубашку. Даже шляпа ковбойская на нем осталась. Олаф и Бернардо оделись в черные маскировочные костюмы десантников и запаслись рюкзаками, с виду набитыми. Они щетинились оружием, тоже черным, чтобы не выдавало себя блеском, но прятать они его не стали.
– Я так понимаю, что ребята не пойдут с нами с парадного входа.
– Нет, – ответил Эдуард, нажимая на тормоз.
Олаф и Бернардо выскользнули из машины и растворились в темноте. Я знала, что высматривать, и потому увидела, как они, пригнувшись, перебегают через холм. Но если специально не вглядываться, их не заметишь.
– Эдуард, ты меня пугаешь. Я же девушка не спецназовского или джеймс-бондовского типа. Где ты откопал эту гранату в виде лака для волос?
– Сейчас много женщин в секретной службе. Это прототип.