Обстоятельства смерти господина N
Шрифт:
Олдмонт был немало удивлен. В двенадцать часов в кафе явился и просидел там не меньше часа молодой парень, которого вчера зверски избил Тирают. Но Тирают сказал ему, что этот парень — курьер, который занимается вывозом наркотиков. Странно, что такому “узкому специалисту” поручили явно непростое дело — выманить Олдмонта из его убежища. Непонятно и другое. Почему Тирают решился напасть на героинового курьера ЦРУ? Неужели он порвал связи с управлением?
Олдмонт чувствовал себя неважно после вчерашнего приключения. Жара все усиливалась. Не отпускала ноющая боль в груди. Солнце единовластно царило над Бангкоком, и люди старались не покидать спасительную тень. Но
Тирают позвонил по телефону, которым пользовались завербованные американцами агенты, если им нужно было срочно связаться с сотрудниками резидентуры; эта линия была гарантирована от прослушивания. Аппарат стоял в оперативной комнате, возле него круглосуточно дежурил кто-нибудь из офицеров. Тирают назвал свой номер и код, его соединили с Хенкинсом.
Дуайт был удивлен. Несколько лет назад они отказались от услуг Тираюта, чем тот был весьма обескуражен, а теперь Тирают звонит как ни в чем не бывало и предлагает встретиться.
Хенкинс назвал ему фешенебельный клуб, куда имел обыкновение заглядывать раз или два в неделю — здесь собирались иностранные корреспонденты, представители фирм, поговорить с ними было небесполезно.
— Я буду там от половины восьмого до восьми. Скажите швейцару, что ждете меня, — бросил он Тираюту и повесил трубку.
Дуайт ожидал застать Тираюта забившимся куда-нибудь в укромный уголок одной из курительных комнат клуба. Однако Тираюта нисколько не смутила новая для него обстановка. Размахивая полупустым стаканом, он оживленно беседовал с представителем одной британской компании, которого Хенкинс считал малообщительным, чопорным человеком. Увидев Хенкинса, Тирают еще некоторое время продолжал беседу, затем, вежливо извинившись, подошел к американцу.
Они обосновались в бильярдной, где, кроме них, не было ни одного человека.
— Позвольте мне говорить откровенно, — начал Тирают. — Вы ждете курьера.
Билл Дэвис позвонил Уилсону.
— Спешу тебя порадовать, Олдмонт действительно в Бангкоке. Но на глаза не показывается.
— Я в этом и не сомневался, — хмыкнул Уилсон.
— Ну так что, Грег, ты полетишь, или мне взять билет до Бангкока?
— Если ты хочешь прокатиться на восток, я ничего не имею против, — так же лениво проговорил Уилсон, — но я продолжаю верить в успех своей идеи.
— И что же наполняет твое сердце такой уверенностью? — поинтересовался Дэвис. — Если надежда, что мне одному придется отвечать за провал в Бангкоке, то ты крупно ошибаешься.
— Хватит препираться, Билл. И вообще это не телефонный разговор. Я зайду к тебе.
Получасовая беседа с Уилсоном настроила Дэаиса на более оптимистический лад: прогноз Уилсона насчет событий в Бангкоке звучал весьма убедительно.
— И последнее, — закончил разговор Уилсон, — фамилия Олдмонт должна перестать фигурировать в наших переговорах. Будем называть его просто “господин N”.
Хенкинс не переставал дивиться: Тирают разговаривал с ним чересчур смело, как равный с равным. Таиландец не блефовал Он представлял могущественную мафию, с которой всем приходится считаться.
— Вы ждете курьера, — говорил Тирают, — я знаю даже, кто он. Он живет в 507-м номере “Амбасадора”. Не хотелось бы вас огорчать, но он не сможет вывезти груз из страны — таможенники выпотрошат его наизнанку. То же произойдет и с любым другим вашим человеком.
Тирают говорил уверенно, напористо, но в душе он проклинал Олдмонта, который
Хенкинс слушал его молча Он ни разу не сказал ни “да”, ни “нет”. Когда Тирают замолчал, он спросил:
— С какой целью вы все это мне поведали?
Тирают оживился.
— Мы берем на себя реализацию грузов, которые попадают к вам В этом году слишком большой урожай — не менее восьмисот тонн. Поскольку товар идет через разные руки, цены могут понизиться. Мы хотели бы сконцентрировать всю торговлю в своих руках. Может быть, придержать часть товара, ведь его можно хранить до десяти лет Речь идет о монополии на американский манер, — позволил себе улыбнуться Тирают. — У вас не должно быть никаких сомнений, внакладе никто не останется. А к тому же вы избавитесь от хлопот, связанных с вывозом товара.
После разговора с Тираютом Хенкинс поехал к О’Брайену — тот еще сидел в посольстве.
Выслушав Хенкинса, О’Брайен выругался.
В который уже раз он с тоской вспомнил чудесные времена, когда в распоряжении управления был целый воздушный флот. Авиакомпании “Сивил эйр транспорт”, “Сазерн эйр транспорт”, “Рокимаунтин эйр”, “Эйр Эйша”, “Эйр Америка”… Человек, который создал этот уникальный воздушный флот и до ухода на пенсию заработал для ЦРУ сотни миллионов долларов, и по сей день пользуется в Лэнгли славой финансиста-гения. О’Брайен знал его — Джордж Дул дослужился в ЦРУ до генеральского звания. Собственные самолеты, склады в штатах Среднего Запада, забитые оружием и снаряжением без клейма изготовителя, секретный центр по обучению взрывному делу в Северной Каролине, тайная авиабаза в Неваде открывали перед ЦРУ немалые возможности для ведения тайных операций.
В те времена с помощью самолетов “Эйр Америка” О’Брайен и его начальники начали вывоз наркотиков из “золотого треугольника”. “Эйр Америка” стали с тех пор именовать “Эйр опиум”. Но когда ЦРУ лишилось некоторых авиакомпаний, особенно после ликвидации “Эйр Америка”, все стало значительно сложнее.
Тирают работает на крупные синдикаты по торговле наркотиками, которые находятся в Гонконге, понял О’Брайен. Гонконг — финансовое сердце бизнеса на наркотиках, там шесть таких синдикатов, они ворочают миллиардами. В самом. Гонконге не меньше ста тысяч наркоманов, им привычка к употреблению наркотических средств обходится ежедневно в полтора миллиона гонконгских долларов. О’Брайен года два назад был в Гонконге, его тамошний коллега объяснил ему: местным наркоманам синдикаты обязаны лишь малой частью своих доходов. Город — центр организации по торговле наркотиками мирового масштаба. Верхушка каждого из шести синдикатов — уважаемые, известные в городе люди: владельцы ресторанов, издатели газет, бывшие полицейские чины. Окружает их небольшая группа доверенных помощников.
Прежде гонконгский аэропорт Кайтак был главным каналом транспортировки в Европу и Америку наркотиков, доставляемых из “золотого треугольника”. Но современные средства технического контроля сделали аэропорт опасным местом. Тогда синдикаты переориентировались на морской путь. Таможенная служба не в состоянии обшарить все семь тысяч океанских судов, которые швартуются в гонконгской гавани площадью в двадцать три квадратных мили. Да и в случае чего на судне с таможенником один на один легче договориться, чем в аэропорту, у всех на глазах. В гонконгских водах курсирует пятнадцать тысяч мелких судов и лодок; их владельцы встречаются с океанскими судами до или после захода в порт и передают товар. За этой флотилией таможенники даже и не пытаются следить.