Обвинение в убийстве
Шрифт:
Тим почувствовал, как у него внутри что-то щелкнуло, и гнев выплеснулся наружу:
– Что сделал? Думаю, я бил бы его до тех пор, пока его лицо не превратилось бы в месиво. Но я не какой-нибудь любитель уличного правосудия и не какой-нибудь мстительный судебный исполнитель, который не видит дальше дула своего пистолета. Я хочу узнать, что случилось с моей дочерью, а не просто мстить. Я устал смотреть, как люди, которые должны защищать закон, топчут права личности, в то время как уроды и ублюдки прячутся за этими правами. Я просто в ярости оттого, что вижу, как система, за которую
Мужчина не то чтобы улыбнулся, но выражение его лица изменилось: похоже, ему понравился ответ Тима. Он положил на кофейный столик визитку и двумя пальцами подтолкнул ее к Тиму, как фишку в покере. Тим взял ее, и мужчина поднялся с места. На визитке не было имени, только адрес, напечатанный простым черным шрифтом.
Тим положил визитку на стол:
– Что это?
– Если вы заинтересованы, приходите по этому адресу завтра в шесть вечера.
Мужчина направился к двери. Тим поспешил его догнать:
– Если я заинтересован в чем?
– В том, чтобы обрести права.
– Это что, какие-то психологические занятия типа «помоги себе сам»? Или какая-нибудь секта?
– Господи, нет. – Посетитель кашлянул в белый платок, и, когда он опустил руку, Тим заметил на ткани пятна крови. Мужчина быстро сунул платок обратно в карман. Уже взявшись за ручку входной двери, он повернулся к Тиму и протянул ему руку. – Мне было очень приятно с вами познакомиться, мистер Рэкли.
Тим не подал ему руки, и мужчина, пожав плечами, вышел под дождь и быстро растворился в дымке.
Тим, как мог, прибрался в гостиной: поставил книги на полки, закрепил скобами сломанную рамку: склеил и заложил дырки в стене деревянными панелями, подогнав их по размеру. Спина у него гудела после драки с Дрей, поэтому он несколько минут повисел вниз головой на турнике в гараже, как летучая мышь, скрестив руки на груди и жалея о том, что перед глазами не панорама города, а закапанный маслом пол. Потом размял спину, вернулся в дом и убрал пылесосом разбитое стекло. На визитку на кофейном столике он старался не обращать внимания, но мысль о ней прочно засела у него в голове.
Наконец Тим вернулся к столику, посмотрел на визитку, разорвал ее пополам и выбросил в мусорное ведро. Погасил свет и сидел, глядя на дождь, льющийся на задний двор, который превращал их ухоженный сад в грязное болото, разбрасывал по лужайке листья и скапливался в черных лужах.
Дрей не обратила на него никакого внимания, когда несколько часов спустя вернулась домой. Он не повернулся; он даже не был уверен, видит ли она его в темноте. Ее шаги, удаляющиеся по коридору, звучали тяжело и нетвердо.
Тим посидел еще несколько минут, потом поднялся и вытащил из мусорного ведра порванную визитку.
12
Тим резко затормозил. Большой дом в стиле тюдор, смахивающий на особняк, высился за коваными воротами. Рядом с гаражом Тим заметил грузовичок-«тойоту», «Линкольн» и «Краун Вик»,
Проверка показала, что дом принадлежит некоему Спенсеру Трасту, однако дальнейшие поиски ничего не дали. Тим знал, что раскопать что-то про Трастов практически невозможно, потому что они нигде не проходят по компьютеру, а бумажная документация бывает только у адвокатов да бухгалтеров. Информатор Тима из спецслужб сказал, что более подробную информацию сможет предоставить только завтра.
Тим повернул за угол и поехал по кварталу. Хэнкок-Парк, гнездо консервативных богачей, живущих на юге Голливуда. Огромные дома, которые таяли в сумерках, в основной своей массе были построены в двадцатые годы богатыми протестантами англо-саксонского происхождения и вероисповедания – этакими стопроцентными американцами. Несмотря на кирпичные почтовые ящики и степенный английский вид, дома все же наводили на мысль о смелости и, как ни странно, свободе духа – как монашка, курящая сигарету.
Тим снова подъехал к дому и свернул на подъездную дорожку. Он нажал кнопку звонка, и огромные ворота открылись. Припарковав машину за воротами – на случай, если придется спешно ретироваться, – Тим повесил на плечо сумку и подошел к входной двери.
Он поднял молоток в виде медного кролика и отпустил его. Приглушенные звуки беседы внутри смолкли.
Дверь распахнулась. Перед ним стоял Уильям Рейнер. Тим постарался скрыть удивление: на Рейнере был дорогой, сшитый на заказ костюм, очень похожий на тот, в который он был одет во вчерашней телепередаче. В руке у него, судя по запаху, был джин-тоник.
– Мистер Рэкли, я так рад, что вы пришли. – Он протянул руку. – Уильям Рейнер.
Тим оттолкнул его руку и костяшками пальцев постучал по груди и животу Рейнера, проверяя, нет ли у него под рубашкой микрофона.
Рейнер с интересом смотрел на него:
– Прекрасно, прекрасно. Мы ценим осторожность. – Он сделал шаг в сторону и приоткрыл дверь, но Тим не сдвинулся с места. – Да ладно вам, мистер Рэкли. Мы же пригласили вас не для того, чтобы избить.
Тим осторожно вошел в холл. Рейнер прошел в соседнюю комнату. Тим последовал за ним.
Пятеро мужчин, включая Рейнера, и одна женщина ждали его в красивых креслах и на кожаном диване. Двое близнецов, под сорок, с темно-голубыми глазами и густыми светлыми усами, выделялись крепкими фигурами с мощной грудной клеткой и бугрящимися мышцами, покрытыми светлыми, с рыжиной волосами.
На диване сидел худой мужчина в очках с невероятно толстыми стеклами. У него были мягкие черты лица, как у тряпичной куклы, а его безвкусная рубашка, блестящая лысина и заостренная голова шли вразрез с элегантным стилем комнаты. У него был крохотный подбородок и очень тонкий нос. Он поднял хрупкую руку и поправил очки, подсаживая их на отсутствующую переносицу. Рядом с ним сидел вчерашний вечерний посетитель.