Обвинение в убийстве
Шрифт:
В одном из кресел, стоявших прямо напротив Тима и идеально сочетающихся с камином, устроилась женщина. Она была привлекательной и строгой; тонкая кофта на пуговицах демонстрировала стройную женственную фигуру, а очки выглядели так, словно их сняли с секретарши пятидесятых годов. Волосы она аккуратно уложила в высокую прическу и заколола двумя черными шпильками. Она была самой младшей в группе, по виду ей нельзя было дать больше двадцати восьми.
Вокруг них от пола до потолка поднимались книжные шкафы. Книги были расставлены по темам: собрания сочинений, публикации на юридические темы, социологические
Дальний угол занимал письменный стол медового оттенка; на нем стояла скульптура, изображавшая Правосудие. Эта пропагандистская дешевка выглядела беднее остальной обстановки – ее явно поставили специально для телевизионных съемок. Или специально для Тима.
Женщина улыбнулась:
– Что у вас с глазом?
– Упал с лестницы. – Тим поставил свою сумку на персидский ковер. – Я бы хотел заметить, что я ни на что не соглашался и пришел на встречу, о которой ничего не знаю. Я ясно выражаюсь?
Рейнер закрыл дверь, и женщина сказала:
– Прежде всего мы хотели бы выразить вам свои соболезнования в связи с тем, что случилось с вашей дочкой. – Ее голос звучал искренне, и казалось, что к нему примешивается воспоминание о каком-то личном горе. При других обстоятельствах Тим, возможно, счел бы это трогательным.
Мужчина, в котором Тим узнал вчерашнего посетителя, поднялся с кресла:
– Я знал, что вы придете, мистер Рэкли. – Он пересек комнату и пожал Тиму руку. – Франклин Дюмон.
Тим прощупал его, чтобы убедиться, что на нем нет микрофона. Дюмон кивнул остальным, и все мужчины расстегнули или подняли рубашки, показывая, что у них ничего нет. Женщина последовала их примеру, задрав кофту и белую блузку и демонстрируя кружевной лифчик. Она спокойно встретила взгляд Тима; на ее губах играла легкая улыбка.
Тим достал из сумки прибор, распознающий радиоволны, и обошел комнату по периметру, проверяя, нет ли в стенах микрофонов. Особенно внимательно он осмотрел розетки и старинные часы у окна. Все с интересом наблюдали за ним.
Прибор не подал никаких сигналов. Рейнер с легкой ухмылкой посмотрел на Тима:
– Вы закончили?
Тим не ответил, и Рейнер кивнул близнецам. Один из них быстрым движением снял часы с запястья Тима и бросил их брату. Тот порылся в кармане рубашки, достал миниатюрную отвертку, снял крышку часов, пинцетом вынул из них крохотный микрофон и положил его к себе в карман.
Мужчина в яркой рубашке заговорил высоким голосом, плохо выговаривая слова:
– Я выключил сигнал микрофона, когда вы въехали в ворота, поэтому сейчас вы его не нашли.
– Сколько времени вы меня слушаете?
– Со дня похорон вашей дочери.
– Мы приносим свои извинения за вмешательство в вашу частную жизнь, – сказал Дюмон, – но мы должны были во всем убедиться.
Они слушали его во время комиссии по перестрелкам, во время его ссоры с Таннино и во время драки с Дрей вчера вечером. Тим постарался сдержаться и сосредоточиться на разговоре:
– Убедиться в чем?
– Почему
Тим остался неподвижным:
– Кто вы и зачем за мной следили?
Близнец последний раз повернул отвертку и швырнул часы обратно Тиму. Тот поймал их прямо у себя перед лицом.
– Я полагаю, вы знаете Уильяма Рейнера, – сказал Дюмон. – Социальный психолог, эксперт по психологии и юриспруденции и печально известный ученый-культуролог.
Рейнер поднял стакан с комедийной торжественностью:
– Предпочитаю, чтобы меня называли знаменитым ученым-культорологом.
– Его ассистентка и протеже Дженна Аненберг. Я сержант полицейского управления Бостона в отставке. Эти двое, Роберт и Митчелл Мастерсон, бывшие детективы из Детройта и члены отряда по выполнению спецзаданий. Роберт был одним из лучших снайперов спецназначения, а Митчелл работал в отделе, занимающемся взрывчатыми веществами.
Агрессивное поведение и острые черты лица Роберта напомнили Тиму инструктора отряда «зеленых беретов», учившего их рукопашному бою. У него Тим научился бить головой по лицу, а еще удару кулаком в пах, резкому и очень сильному, рассчитанному таким образом, чтоб он совпадал с движением противника и от этого был еще более сокрушительным. Этот удар ломал кости таза как стеклянную тарелку. Инструктор утверждал, что если бить правильно, так, чтобы удар пришелся по верхушке лобковой кости, можно напрочь оторвать член.
Однако Роберт и его брат были опасны не потому, что дышали злобой, а потому, что от них исходило бесстрашие, которое Тим научился распознавать за годы учебы и боев.
Тем временем Дюмон продолжал:
– А это Эдди Дейвис, известный также под кличкой Аист. Бывший агент ФБР, специалист по прослушке.
Низкий мужчина неуклюже помахал рукой и снова засунул ее в диванные подушки.
Дюмон встал за спиной у Тима, и тому пришлось повернуться, чтобы не упускать его из виду:
– А это, уважаемые члены Комитета, Тимоти Рэкли, бывший сержант взвода рейнджеров. Его военная подготовка – Школа ближнего боя, Школа ночного передвижения, Школа поведения при захвате в плен, Парашютная школа, Школа искусства прыжков, Школа ориентирования на местности, Школа военно-морского флота, Школа снайперов, Школа видео- и аудиозаписи, Школа аквалангистов, Школа ведения боя в условиях города, Школа ведения боя в горах, Школа ведения боя в джунглях. Я не забыл назвать еще какие-нибудь из ваших школ?
– Ну разве что парочку. – Тим заметил висящее на дальней стене антикварное зеркало и подошел к нему, по пути прихватив со стола нож для бумаги.
– Вы их нам назовете?
Тим прижал кончик ножа к зеркалу. Между ним и отражением был промежуток. Значит, все нормально: одностороннее зеркало не показало бы никакого промежутка. Тим положил нож обратно на стол:
– Я всегда полагал, что люди сильно переоценивают звания.
Роберт, который теперь поднялся и стоял, прислонившись к книжному шкафу и скрестив руки, фыркнул. Такой тип людей был знаком Тиму еще со времен работы рейнджером: компетентные, сильные и преданные тому, что они считали своими идеалами, они не боялись вести себя подло, если того требовали обстоятельства.