Обычная история Гиганта, всех нас и меня

Фридман Эман Петрович

— Его все узнали. Не поверю, что ты не увидел в нем своего сы…

Он схватил листы, быстро сложил их в мой портфель. Воздух нагрелся и сильно обжигал нашу кожу. Первым не выдержал он:

— Ты его не знаешь. Не знаешь, как это, когда все вокруг говорят тебе, что твой сын - дебил. И не потому, что он плохо учился или что-то натворил. А потому что так и есть.

— Как раз знаю, — сказал я, закрыв портфель. — И очень жаль, что левый человек знает его лучше собственного отца. Но никогда не пойму, почему врачи и обычные

люди окрестили его таковым. Стоит тебе с ним поговорить и вдруг понимаешь, что дебил — это ты.

— И какой же он?

— Хороший работник и друг. Для этой жизни вполне достаточно. Многие, — я посмотрел на здоровяка, — не могут осилить и этого. Зато имеют красные дипломы и море талантов.

Он плюхнулся на стул, отпивая из бутылки:

— Вот и валите отсюда, раз вы такие молодцы. Я к нему не пойду.

— Илья не такой. — Я начал обуваться, взяв портфель. — Его мать воспитала парня так, что он вырос добрым человеком. Ничего не ждет и всем все прощает. А еще искренне и наивно любит. — Я хмыкнул, вспоминая его горячие губы.

— Пусть едет к своей матери, я все равно ничего не могу ему дать. — Он залпом начал пить из горла.

— Яна умерла.

Это был последний аккорд. Я закончил на той ноте, на какой и начал. Произведение было сыграно, и эта самая последняя нота достала маленького человечка из внутренностей здоровяка. Он отодвинул бутылку и содержимое полилось на пол. Я смотрел, как дорогая ему выпивка вытекает на половики.

— Он будет ждать тебя у магазинчика. Ты — последнее, что у него осталось из близких людей.

— Когда умерла? Как? Постой! — Он мигом оказался около меня, схватив за плечи. В сравнение с ним я оказался намного больше, хоть наш рост говорил об обратном.

— Спроси все у него. Хотя бы извинись и поговори.

Здоровяк долго мялся. Его трясло и колошматило. Он не знал, куда деть глаза. Он пожаловался, что у него в ушах что-то зазвенело и попросил меня не уезжать до восьми. Он поклялся, что придет в это время.

Он хотел что-то еще спросить о женщине, которую все же любил. Но нас перебил телефон. Здоровяк замер, внимательно слушая голос человека. Это был Илья, его сын, и он это понял. В нем что-то мелькнуло, его темные глаза приобрели какой-то новый оттенок.

Я хотел, чтобы в телефонной книжке Гиганта появился еще один контакт.

Владимир ждал меня у своей машины. Завидев мой силуэт, он принялся размахивать бумагами, радостно крича, что у них все получилось.

— Он просто пришел и попросил их подписать. Они начали мне намекать на деньги, но Илья не унимался, говорит «подпишите, подпишите».

— И что же? — я смеялся, Гигант краснел.

— Они даже нам конфет дали в дорожку, — Владимир толкнул Илью. Тот протянул мне пакетик со сладостями.

—

С голубикой, очень вкусные и с красивой начинкой. Угощайтесь, Вадим Александрович.

Я соскучился по нему.

— Если этот будет тебя обижать, можешь переводиться ко мне.

Меня кольнула какая-то иголочка под названием «ревность» или «жадность».

— Меня никто не обижает, спасибо. — Гигант угостил конфетами Владимира и искренне удивился, почему тот не хочет их попробовать. — Вы где-то были?

— Да прошвырнулся по округе.

— Заходили к кому-то в гости? — вопросы Гиганта меня настораживали. Я закинул в машину портфель. Он заглянул следом, выглянул и вопросительно уставился на меня.

— Нет, не заходил, что случилось?

— Ничего, не хотите здесь погулять? — Гигант напугал меня. Он что-то знал, но я не мог понять откуда.

Владимир сообщил, что ему пора по делам. Узнав, что мы тут допоздна, он хотел было отправить нас к жене, чтобы та угостила чаем или кофе. Мне было непонятно, почему люди здесь такие добрые.

— Как же душно, — я стянул с себя галстук.

— И зачем вы так вырядились? — Гигант шел рядом, между нами была дистанция в полметра.

— Сам не знаю. Хотелось быть солиднее, что ли.

Мы шли по узкой дороге. Асфальт был залит не на совесть, имел много дыр и выступов. Вдали виднелись крохотные домишки. Люди громко разговаривали, занимались своими делами и изредка спрашивали у нас, кого мы ищем.

Но мы никого не искали, а просто шли, наслаждаясь красотой природы.

— Папа однажды сделал мне модель самолетика. Он очень талантливый человек, — сказал Гигант. — Он увидел, что я постоянно выбегаю из дома, когда слышу звук самолета. Из-за того, что неподалеку аэродром, они у нас летают здесь довольно часто и низко.

— А где этот самолет?

— Он был небольшой. Кажется, я оставил его дома. Мама не успела забрать с собой, — Гигант развел руками. — Я садился ему на плечи и держал в руках этот самолетик. Он бегал со мной по двору, делая вид, что мы летим.

У меня перед глазами предстала эта забавная картинка. Я раз за разом прокручивал у себя перед глазами образ его отца, с которым я познакомился сегодня. Я никак не мог понять, что сломалось в нем, из-за чего он оставил тех, кого любил? Рождаются ли люди трусами или становятся ими?

— Ты должен с ним поговорить, — я остановился. Мы дошли до того места, где кончался асфальт и начиналась вытоптанная тропинка. — Он любил тебя. И любит, просто струсил.

— Так это он струсил, не я. Какие ко мне претензии? — Илья посмотрел в мои глаза. Он знал, что я хочу сделать, поэтому наклонился чуть ниже. Я коснулся рукой его щеки, нежно погладив и…