Очарование нежности

Хесс Нора

Лэйси лишь многозначительно хмыкнула в ответ и занялась своей прической. Одевшись, Трэй сказал:

– Подожди пока здесь, я схожу упакую свои вещи.

Лэйси настороженно посмотрела на него:

– А зачем?

– По-моему, ясно зачем, – ответил Трэй. – Если ты не желаешь жить у меня, то я буду жить у тебя.

– Так не получится, – Лэйси оставила в покое прическу. – Я с тобой нигде не желаю жить – ни у тебя, ни у себя.

– Послушай, Лэйси, – терпеливо заговорил он. – Теперь мы по-настоящему муж и жена и поэтому не можем жить

порознь.

Молодой человек примирительно улыбнул­ся ей:

– Так ведь можно лучше узнать друг друга. – Ты имеешь в виду тело? – Она холодно посмотрела на него и, прежде чем Трэй успел ответить, вышла из комнаты.

Он бросился вслед за ней. Проходя мимо сидевших у камина в гостиной Булла и Руби, Лэйси невольно замедлила шаг. «Вот черт! Не удалось исчезнуть незамеченной», – подумала она.

При виде ее Булл злобно усмехнулся:

– Меня удивляет, что вы оба еще на ногах стоите, после такой ночи. Подозреваю, что постельные баталии отняли у вас все силы.

Молодой супруг, взяв Лэйси за руку, повел ее в кухню. Колкости своего папочки он пропустил бы мимо ушей, если бы тот не затронул одну пикантную тему.

– Трэй, помнишь, ты обещал мне кое-что? Ты сказал, что, если твоя потаскуха переедет сюда, я опять могу привести женщину. Ну вот, теперь твоя баба здесь, стало быть, мне пора отправляться в город за своей.

Лэйси замерла, открыв рот, а Трэй, резко повернувшись к отцу, процедил сквозь сжатые от злости зубы:

– Заткни глотку, старый черт! Лэйси – моя жена, а не потаскуха. Попробуй еще хоть раз назвать ее так, и я тебе расквашу физиономию.

Помолчав, он добавил:

– Кстати, она здесь оставаться и не думает, так что договор остается в силе – никаких женщин!

Булл молча подавил в себе гнев, решив, что лучше с Трэем сейчас не связываться.

– Как только позавтракаем, я сразу же от­везу тебя домой, – сказал Трэй.

Они поели яичницу с беконом и выпили кофе.

– Давай надевай тулупчик, а я пойду зай­мусь лошадьми.

– А где моя одежда?

– В прихожей. Я вчера вечером развесил ее у печки, чтобы подсохла.

Когда он, укутавшись так, что видны были одни глаза, отправился в сарай, Лэйси осталась с Буллом и Руби. Она знала, что раз Трэя нет, то они набросятся на нее, как стая голодных волков.

Ждать пришлось недолго, едва она пересту­пила порог гостиной, как услышала:

– Чего это ты не хочешь остаться? – хо­лодно спросил Булл, сверля ее своими глазка­ми. – Только не пытайся убедить меня в том, что этот дом тебя не устраивает. Я слышал в городе, что ты со своим папочкой в каком-то паршивом фургоне разъезжала, торгуя всякими снадобьями.

Прежде чем она успела что-либо ответить, вмешалась Руби:

– Да ты должна на коленях благодарить Сондерсов за то, что они готовы тебя принять! А если бы умела нос по ветру держать, то и поладила бы с Буллом. А что до Трэя, так он всю жизнь тебе рога ставить будет. Когда ты ему опостылеешь, он снова побежит к своей

Сэлли Джо. Трэй не собирается отка­зываться от удовольствия ради какой-то кост­лявой твари.

Не успела Лэйси и рта раскрыть, как заго­ворил Булл.

– Руби правду говорит: Трэя хлебом не корми, только дай приударить за бабенкой. И все норовит тех оседлать, что поздоровее. А ты… – он критически оглядел ее худенькую фигурку, – тебя с ним больше чем на пару ночей, и не хватит. От тебя ничего не оста­нется.

– В конце концов и Лэйси дали слово. Сверк­нув своими зелеными глазами, она сказала:

– Меня меньше всего волнует, с кем спит или будет спать Трэй Сондерс.

– Она повернулась к Руби:

– Он может спать и со шлюхами, и с то­бой. Всем известно, что ты спала и с сыном, и с отцом.

Лэйси снова повернулась к Буллу:

– Да, я действительно считаю, что этот дом мне не подходит, потому что здесь с первого дня живут ненависть и боль. Коттедж Джасперса, где всего-то три комнатки, – дворец по сравнению с этой холодной усыпальницей. Мы с отцом жили в фургоне, но у нас всегда цари­ли мир и согласие. А в этом доме ничего тако­го нет. То немногое, что было, умерло вместе с вашей женой.

– Я люблю этот дом, – Булл даже привстал с кресла. – Я на протяжении многих лет созда­вал его!

– Вот оно что! – ответила Лэйси. – В та­ком случае, вы не знаете, что такое любовь. Вы воздвигли этот дом в качестве монумента само­му себе, чтобы показать всему миру, какой вы богатый и могущественный.

Никто не заметил, как появился Трэй. Он так и остался стоять у двери, слушая эту перебранку. Все головы тут же повернулись к нему, когда Трэй сухо произнес:

– Ну как, вправила она тебе мозги? Ты что, и после этого хочешь, чтобы Лэйси поселилась здесь?

Булл вперил в Лэйси яростный взгляд.

– Пусть здесь лучше поселится змея грему­чая, – сказал он.

– Вот-вот, такое соседство тебе бы при­шлось по вкусу, не сомневаюсь в этом, – мрач­но улыбнулся сын. – Я всегда подозревал, что у тебя в роду одни змеи были.

Когда молодая жена, застегнув свой овчин­ный тулупчик на все пуговицы и повязав шаль, взяла мужа под руку и они вместе вышли на улицу, в спину им вперили недобрые взоры двое ненавидевших их людей.

ГЛАВА 12

Трэй предпочел сесть на своего выносливо­го, низкорослого мустанга – ему, в отличие от жеребца, не грозило увязнуть в огромных суг­робах. Лэйси оседлала Гнедую и, как и прош­лым вечером, старалась не отставать от мужа. От холода у нее стучали зубы.

Когда Трэй спрыгнул, чтобы помочь мус­тангу пробиться через снег в три фута толщи­ной, молодая женщина подумала, уж не пере­гнула ли она палку, решив во что бы то ни стало вернуться в коттедж Джасперса. Впро­чем, иного выхода и не было – дома ее ждал некормленый скот и птица, а также недоеная корова.