Очарованный

Ван Дайкен Рэйчел

ЛУКА

Она была моей второй.

Моей второй девушкой.

Но она была первой, кто украсил мою постель.

Первая, кто вошла в мою квартиру.

Первая, кто украла мое сердце и отказалась вернуть его.

Я любил ее каждой клеточкой своей души, каждой клеточкой своего существа, и единственный способ, показать ей — это быть уверенным, и заботится о ней в своих объятиях, пусть у меня нет средств для драгоценностей или бриллиантов, но у меня есть мое сердце. Проклятье, но у меня все еще было моё сердце, даже душа, независимо

от того, кого я убил или что сделал, я мог предложить ей единственную незапятнанную вещь в моём существовании, прекрасно зная, что это предназначалось ей и только ей.

Если бы она отвергла меня, я бы продолжал жить.

Один.

Потому что когда ты не можешь получить того, кого хочешь, какой смысл пытаться заполнить эту дыру?

Это несправедливо по отношению к тебе и уж точно несправедливо по отношению к девушке, которую пытаешься навязать этому человеку.

Я закрыл за нами дверь.

Единственным светом, заливавшим маленькую квартиру, была неоновая вывеска ресторана. Синие и красные огни освещали подоконник, с таким же успехом можно было поставить чертов прожектор около моей маленькой двуспальной кровати.

Джойс сбросила мех и повернулась, ее пальцы танцевали по ключице, пока она перебирала жемчужины одну за другой, словно проверяя их гладкость.

— Раздевайся. — рявкнул я, не узнавая собственного голоса.

Ее глаза расширились, щеки вспыхнули, черт возьми, этот взгляд был прекрасен, я запомню его навсегда.

Она медленно потянулась к завязке на своем платье и ослабила ее. Черная ткань сползла на пол. Ее бедра соблазнительно двигались то влево, то вправо, когда она подошла к кровати и потянулась вниз расстегивая подвязки, развязывая чулки, пока они не оказались у ее лодыжек.

Она сбросила туфли на каблуках. Чулки последовали за ними.

У меня перехватило дыхание, когда она откинулась на локтях, вся в кремово-белой коже и черных кружевах. Я хотел прикоснуться к ней, но также желал напиться до отвала, она была, как бутылка прекрасного виски, которое я хотел смаковать вечно, медленно потягивая, пока не напьюсь ею.

Жемчужины остались, спадая между ее грудей, танцуя вдоль пупка.

Слегка наклонив голову, она вздохнула и поманила меня пальцем.

Это было приглашением, в котором я нуждался.

С силой я вытащил рубашку из штанов, затем разорвал ее, не тратя времени на пуговицы, и они со стуком упали на пол.

Джойс наблюдала.

Черт побери, девушка наблюдала.

Ее глаза стали почти черными, облизывая нижнюю губу.

Я скинул туфли.

Мои штаны упали в кучу в углу.

И я встал перед ней.

Голый.

Готовый.

Нуждающийся.

Ее брови выгнулись дугой посмотрев на меня, ее рот дернулся, я уже решил, в каких, разных сотни мест, я испробую этот рот, и теперь, увидев, как ее губы двигаются по ее зубам, я решил, что тоже хочу этого, ее зубы, ее укусы, ее метки.

Быть с ней, пробовать кожу, прикасаться к ней в первый

раз было похоже на возвращение домой с войны... все в ней было обжигающим, горячим, гостеприимным.

Я толкнул ее обратно на кровать, затем обернул жемчуг вокруг своей руки, притягивая ее голову к себе, когда мой рот овладел ее губами. На вкус она была, как виски с колой.

Именно так я стал говорить в последующие годы, что виски и кока-кола изменили мою жизнь, потому что в тот момент это произошло.

Ее уникальный аромат танцевал на моем языке, когда наши языки переплелись, представляя и обещая.

У меня не было опыта в управлении — только грубый голод, который, как я знал, она одна могла утолить.

Я потянул застежку её лифчика и бросил его к стене, мои руки потянулись обхватывая ее груди и целуя каждый дюйм пространства, которого жемчуг осмелился коснуться передо мной.

— Лука. — она выгнулась дугой, когда я взял ее в рот, экстаз взорвался вокруг моего поля зрения, как девушка может быть такой мягкой? Столь совершенной.

Ее ногти впились в мою спину, когда я исследовал её.

Ни одно место на её нежном теле не было защищено от моего языка. Я мог бы часами любоваться её грудью, днями — между ног, годами — облизывать ее бедра — чем больше я пробовал, тем сильнее рос голод.

— Я не хочу жить без тебя. — прошептала она, с силой притягивая меня к себе.

Наши тела прижались друг к другу. Я был близок.

— Мне необходимо быть внутри тебя... — выдохнул я.

— Сначала пообещай мне. — наши лбы соприкоснулись. Это больше, чем секс. Больше, чем украденный момент, ночь обещаний. — Обещай мне, что я не буду жить без тебя.

Я отстранился, понимая, что это был за момент... то, что я запомнил бы на всю жизнь. Не просто слова, а клятва — клятва крови.

— Джойс, клянусь тебе. Ты никогда не будешь без меня.

Ее тело расслабилось.

Я вошёл в нее и понял... даже если бы она не просила о вечности... я бы предоставил ей это.

Больше предоставления.

Больше принятия.

Больше, больше, больше, гораздо больше.

Она была моей родственной душой.

Она была моей.

В тумане удивления — она нашла своё освобождение так же, как я нашел своё, только я был сосредоточен не столько на физическом ощущении произошедшего... а на потрясающем обещании, которое я только что дал.

И в глубине души я задавался вопросом, смогу ли сохранить это.

ГЛАВА

ШЕСТАЯ

План был приведен в действие, игроки отмечены, прежде чем кто-то из нас даже знал о игре, в которую мы должны будем играть. Шахматные фигуры были расставлены так тщательно, что даже самые блестящие умы не смогли бы увидеть надвигающуюся бурю... ад, который вот-вот должен разразиться. — Джойс Альферо

ФРЭНК

Всю ночь я спал как убитый, прекрасно понимая, что, скорее всего, происходило снова и снова. Черт бы побрал моего брата.