Очаровательная лгунья

Бегоулова Татьяна

— Но как его можно уладить?

Терис небрежно взмахнул рукой:

— Уверен, есть способ. Например, ты можешь сниматься для каталога под другим именем. Даже если твой отец увидит твои снимки, он не сможет доказать, что это именно его дочь.

— Сомневаюсь, господин Лакрис. Я читала в газете о прежних моделях. Уверена, журналисты сами докопаются до истины, и отцу не придется ничего доказывать.

— Хорошо. Тогда еще вариант: ты можешь выйти замуж. Фиктивно. Заключишь брачный контракт, в котором пропишешь все условия и будешь сама себе хозяйка. А когда исполнится двадцать один просто разведешься. Подходит?

— Но ведь фиктивному супругу нужно будет заплатить, а я всего лишь

горничная.

— Марилья, подпиши контракт, и мои юристы решат все твои проблемы. Зачем тебе забивать этим свою голову?

— А зачем вам решать мои проблемы? — я осмелилась задать этот вопрос, потому что разговор пошел совсем не так, как я предполагала. Я действительно не понимала, зачем богатому и известному ювелиру решать проблемы какой-то горничной.

Терис протянул руку и коснулся кончиками пальцев моего подбородка. Подсел ближе и быстрым движением вытянул из прически несколько шпилек, позволив моим волосам небрежно распуститься по плечам. Я невольно отстранилась, но Терис сделал успокаивающий жест рукой, словно говоря, что мне нечего бояться.

— Марилья, ты живое воплощение той, кого я представлял, создавая эту коллекцию. Для меня найти именно ту самую, это цель к которой я иду каждый раз. И ничто меня не остановит. Ты будешь моей моделью. Я решу все твои проблемы. Я не хочу давить на тебя, у нас еще есть время. Подумай. Что ты теряешь и что ты получишь взамен. А сейчас ступай.

Остаток вечера я думала о словах Териса. Его предложение стало еще заманчивей, потому что фиктивный брак решал проблему целиком и полностью. Но тут я зависела от ювелира, что мне не очень нравилось. Сама расплатиться с фиктивным супругом я могла только будущим гонораром. Но смысл тогда вообще становиться моделью, если выгоды мне от этого не будет? А вдруг из меня не получится модель и Терис разорвет контракт, что тогда я буду делать? Получается, я должна полностью довериться Терису Лакрис и его юристам. Но тогда я должна признаться, что никакая не Марилья Донгас, а самозванка. И как к этому отнесется Терис? С одной стороны, я не совершила ничего ужасного: никого не убила, Марилья сама отдала мне свой пропуск. Я добросовестно исполняю обязанности горничной. Но вдруг Терис, узнав правду, откажется от своей идеи? Или ему все это не важно и он закроет глаза на мой обман? Ну и как это узнать, не рассказав ему правды? Есть о чем подумать…

Наверное, я слишком погрузилась в размышления, несмотря на то, что руки продолжали выполнять привычные обязанности. Убрать, разложить, собрать посуду, отнести. Очнулась я только, когда порыв ветра обдал мою спину ночной прохладой. По времени ночь еще не наступила, но после обеда все небо затянуло облаками и уже вечером стало темнее обычного. Ни одной звезды не было видно, и за бортом судна, там, куда не дотягивался свет фонарей, стояла густая темнота. Граница между водой и небом была совершенно незаметна. И стоя на палубе и вглядываясь в непрозрачную мглу, можно было представить, что «Оливия» парит в воздухе. Воспользовавшись пустынной третьей палубой, я некоторое время так и стояла возле ограждения, вглядываясь в ночь, которая так нежданно окутала все вокруг.

Неожиданно нахлынуло тревожное ощущение. Будто я не одна в этой темноте. Я невольно обернулась, но никого не увидела. Ряд пустых шезлонгов, свет фонарей. Я снова повернулась лицом к океану, но волшебная атмосфера исчезла. Вместо нее осталась тревога. Ладно, значит пора идти к себе в каюту. На сегодня слишком много впечатлений.

Я пошла через палубу, по направлению к трапу, чтобы спуститься вниз. На какое-то мгновение мне показалось, что на стене скользит чья-то тень. Но оглядевшись, никого не увидела. Всё, у меня кажется паранойя. Пора спать.

Я подошла

к трапу и даже успела спуститься на одну ступеньку, когда в спину меня кто-то с силой толкнул. Это было настолько неожиданно, что я полетела вниз и только каким-то чудом умудрилась правой рукой ухватиться за перила. Коленями ударилась о решетку перил, а левый бок словно обожгло. И вдруг откуда-то сверху раздался пронзительный женский визг. Я успела заметить только тень, метнувшуюся вглубь палубы. И тут же свет прожектора сверху ударил мне в лицо. Я осела на ступеньки трапа, пытаясь выровнять дыхание и прийти в себя от боли в левом боку. Сквозь шум в ушах слышала какие-то звуки, передо мной замелькали лица, но я прислушивалась к внутренним ощущениям, пытаясь вынырнуть из странного состояния: испуг, щедро приправленный болью. Когда меня подняли вверх чьи-то руки, я поняла, что не в состоянии держаться на ногах, а еще моя правая рука будто срослась с перилами трапа. Я не могла разжать пальцы, судорожно цепляясь за перила, будто от них зависела моя жизнь. Даже чей-то успокаивающий голос не мог заставить меня отпустить перила. Кто-то сунул мне под нос пузырек и резкий запах заставил отшатнуться и прийти в себя. Рядом стоял Райлин и один из стюардов. За их спинами маячили и другие люди, но разглядывать их не было ни сил, ни желания.

— Идти можешь? — голос Райлина казался слишком встревоженным. Я хотела ответить, что все в порядке, но при малейшем движении боль в левом богу разлилась по телу, заставив скривиться. Он осторожно взял меня на руки и стал спускаться вниз.

— Сейчас отнесу тебя к господину Сунж и он посмотрит что с тобой случилось. Только не вздумай терять сознание, поняла? Бесчувственные девушки приводят меня в трепет и я могу не удержать тебя.

Я бы вместе с Райлином посмеялась над его шуткой, если бы не накрывшая паника. Меня кто-то хотел убить? Покалечить?

Господин Сунж, судовой врач, был очень «рад» моему появлению. Но к своим обязанностям приступил немедленно и первым делом выпроводил Райлина. После осмотра, порой весьма болезненного, господин Сунж пришел к выводу, что у меня ушиб ребра. Приложил холодный компресс и обрадовал, что несколько дней мне придется провести под его наблюдением. Но я то понимала, что никто не будет меня терпеть на «Оливии». Зачем нужна недееспособная горничная, которая будет отлеживаться в медпункте? В первом же порту уволят. Перспективы так себе. А я-то уже размечталась о контракте модели, гонораре и независимости от отца. А тут такой поворот.

Утром, когда ко мне в медпункт явился мужчина в серой форме, я подумала, что вот и настало время собирать вещички и ковылять на все четыре стороны. Но мужчина, усевшись на рядом стоящий стул, представился:

— Служба внутренней безопасности, Майрин Дорр. Расскажите, что случилось с вами вчера вечером.

— Я спускалась с трапа и меня кто-то толкнул в спину. Я успела ухватиться за перила.

— Вы не видели, кто вас толкнул?

— Нет. Только заметила мелькнувшую тень. А потом мне как-то не до этого было. Но я слышала чей-то крик. Кажется, кричала женщина.

— Да, это была принцесса Малика. Она гуляла в это время по четвертой палубе и увидела ваше падение. Вам повезло, иначе тот злоумышленник мог попытаться довершить начатое. Скажите, вам кто-нибудь угрожал в последнее время? Может, вы с кем-то что-то не поделили?

Я чуть не рассмеялась. Да тут длинный список получится. Все, кто услышал сплетни обо мне и Терисе, могли попытаться проучить выскочку. И не факт, что это только горничные. Среди обслуживающего персонала много молодых и симпатичных девушек, которые тоже хотели бы стать моделью Ювелирного дома Лакрис. Плюс еще стюард, Стив, кажется. И что теперь, подозревать всех и каждого?