Очаровательная лгунья
Шрифт:
Многозначительный взгляд в сторону Майрина.
Если честно, совесть меня не мучила. Чек на предъявителя был спрятан в лиф. Дженью я предупредила, а безопасность других обитателей «Оливии» — это забота Майрина.
Он покинул палату первым, а я уже возле дверей задержалась. Я понимала, что лезу не в свое дело, но промолчать не смогла.
— Госпожа Ревисс, простите мне мою дерзость. Но так получилось, что я знаю, для чего Виржинья ходит в казино. Это вовсе не от скуки, как можно подумать. Выигранные деньги она отправляет в Росмунд.
По тому, как застыло лицо госпожи Ревисс, я поняла, что затронула болезненную
— Если бы вы оплатили содержание мамы Виржиньи в лечебнице, то ей не пришлось бы поить вас снотворным и ходить в казино.
— Это она тебе сказала? — сухой, каркающий голос.
— Нет, я узнала случайно. Я никому не говорила об этом. Вам же ничего не стоит оплатить содержание Нейси. И Виржинье будет спокойнее…
От своей смелости и наглости у меня дух захватило. Я собиралась уже открыть дверь и покинуть палату, когда услышала голос старухи:
— Нейси сама виновата. Это её наказание.
Я обернулась. Взгляд госпожи Ревисс был чуть отрешенным, она водила пальцами по обложке книги и будто говорила сама с собой:
— Я узнала о наследственности, когда мне исполнилось восемнадцать. И приняла решение не иметь собственных детей. Мне было нелегко принять его, но я посчитала, что пора уже прервать эту цепочку. Я отказала своему жениху, которого безумно любила. И вышла замуж довольно поздно за вдовца у которого были дети. Нейси гораздо младше меня. Она уже в детстве была невероятно хорошенькой, все называли её ангелом и баловали. Разумеется, я сообщила ей о нашей наследственности, когда сестра стала засматриваться на мужчин. Но она сказала, что с ней этого никогда не случится. И сбежала из дома с мерзавцем Ланж. Семья отказалась от нее, но ей было все равно. Она любила и была любима. Да, я завидовала ей. Завидовала, что она осмелилась быть счастливой. В то время как я жила с нелюбимым и воспитывала чужих детей. Но когда с мамой случился первый приступ, я поняла, что поступила правильно!
О том, что Нейси нужна помощь я узнала от её супруга. Этот человек явился ко мне, потому что лечение стоило недешево, а они и так уже были в долгах. Я не могла отказать. Но это уже ничего не решало. Вот она насмешка судьбы: я заживо себя похоронила и возможно зря — у меня до сих пор нет проявлений болезни. У меня могли бы быть здоровые дети. А Нейси, которая была уверена, что её эта дрянь не коснется — она попала в лечебницу для душевнобольных. Но зато все предыдущие годы она была счастлива. Даже когда болезнь победила её, даже тогда она была любима! У нее были и любящий супруг, и любящая дочь.
Нейси заколола своего мужа на глазах у Виржиньи. Такое потрясение! Уверена, что именно оно спровоцировало болезнь и она проявилась у девчонки гораздо раньше. И теперь забота о Виржинье — это все, что у меня осталось. Пока я жива, она будет находиться при мне.
Голос госпожи Ревисс ни разу не дрогнул, но по тому, как она судорожно сцепила пальцы, можно было догадываться о сдерживаемых чувствах.
— Госпожа Ревисс, а вы знали, что Виржинья была моделью у господина Лакрис?
— Еще бы. Этими фотографиями завешана вся комната Виржиньи! Она вся в Нейси — такая же хорошенькая была, пока болезнь не оставила свой отпечаток.
— Мне очень жаль, госпожа Ревисс. Вы нужны Виржинье. И Нейси тоже. Берегите себя.
Я выскочила из медблока как ошпаренная. И зачем я влезла во все это?
Глава 19
Вечером Дженья принесла мне записку от Териса. По тому, с каким нетерпением она ждала моей реакции, я поняла — не читала. Ювелир сообщал мне, что завтра мой последний день на «Оливии». А послезавтра утром мне нужно зайти к госпоже Надин за расчетом и всё, моя карьера горничной на этом заканчивается. Также он написал, где и когда мы с ним должны встретиться в городе.
Ну вот и всё. Одна авантюра подходит к финалу, но только потому, что меня ожидает другая. А как еще назвать мое согласие стать моделью, как не авантюрой? Ой, мамочка, как же мне хочется домой и забыть все злоключения, словно страшный сон. Но теперь отступать всё равно поздно. Да и столица к дому несравнимо ближе, чем пограничный Эндриж.
— Ну и что там? — нетерпеливый голос Дженьи вывел из задумчивости.
— Я завтра работаю последний день. Потом получу расчет и всё. Вернусь домой, — я решила ничего не говорить Дженье о контракте. Бумаги еще не подписаны, да и последний день на «Оливии» еще не настал. Хватит мне одной Агнесс, не хватало еще перед самым увольнением пострадать от очередной завистницы.
— Это ты из-за малахольной Виржиньи?
— И из-за нее тоже.
— А при чем тут Терис?
— Ну…он помог уладить вопрос с госпожой Надин.
Не знаю, поверила ли мне напарница, но вопросов больше не задавала.
Следующий день прошел, словно во сне. В голове постоянно вертелись мысли о той минуте, когда я покину судно и продолжу путь в компании ювелира. Насколько я поняла из записки, мы отправимся в столицу на экспрессе. Вот еще одна невидаль. В нашем городке железной дороги не было. В романах, которые мне подсовывала мамина компаньонка, в экспрессах совершались преступления, происходили судьбоносные знакомства и кипели любовные страсти. Вот ничего из вышеперечисленного мне бы не хотелось, тем более в компании Териса. Другое дело, если бы на его месте был Райлин. Но мой фиктивный жених не показывался и вестей о себе не подавал. А может, он забыл или передумал и теперь не знает, как сказать мне об этом?
Вечером, чтобы немного отвлечься от невеселых мыслей, я вместе с другими горничными спустилась по трапу, чтобы почувствовать под ногами твердую землю. Такие отлучки позволялись в конце рабочего дня, тем более что мы от судна не отходили и при необходимости нас можно было позвать.
Я вполуха слушала разговоры девчонок, а сама вглядывалась в очертания «Оливии». Интересно, где сейчас Райлин? На своей недосягаемой четвертой палубе или в городе? И тут одна из горничных тронула меня за плечо:
— Марилья, тебя спрашивают.
Я обернулась и увидела возле трапа незнакомую молодую женщину. Она была одета как простая горожанка: легкое платье, на голове полупрозрачная накидка, в руках небольшая сумочка. Я недоуменно оглядела незнакомку и собиралась уже отвернуться, но один из стюардов, который стоял возле трапа, кивнул в мою сторону.
Незнакомка тут же широко улыбнулась и направилась ко мне. Её улыбка была бы к месту, если бы она встретила давнюю знакомую или родственницу. Но я-то видела её впервые. А она, как ни в чем не бывало, радостно заверещала: