Очень быстро

Гут Этта

Миха было собрался возражать, отыгрывая героя без страха и упрека, но Ильза не дала, заговорив опять:

— Жизнь его и так по полной наказала. Понимаешь, Антона не жалко. Антон гнида. А вот Влад… Знаю его: по нему то, что сегодня вскрылось, сильно ударило.

— Еще тебе его жалеть не хватало! Справится. Большой мальчик-то… — проворчал Миха, не испытывая к Княжичу ни грамма жалости.

— У тебя просто детей нет, — возразила Ильза и тронула себя за плоский живот.

— Есть. Дочь. Васькой зовут. Тоже познакомлю. Но, как она недавно сама выразилась: она уже ребенок с вышедшим сроком годности. Взрослая уже совсем. Да и росла

отдельно от меня — мы с ее мамой парой и не были никогда. Ну вот так получилось. Так что в чем-то ты, конечно, права: ребенок у меня хоть и есть, но как-то отцом по-настоящему побыть мне не довелось. А ведь, наверно, было бы неплохо обзавестись мелканом… Или даже парочкой… М-м-м… Как смотришь на то, чтобы помочь мне в этом деле?

Эпилог

Пять лет спустя

Янку укачало, и она блевала практически всю дорогу. Запертый в переноске кот Буржуй, видимо, в знак солидарности, занялся тем же, а потом еще и нассал — по салону машины пополз характерный запах.

В итоге вместо трех часов, про которые оптимистично врал навигатор, Миха до родного города и дома, в котором теперь жила со своим третьим мужем мать, ехал пять. Приходилось все время останавливаться: то писать, то какать; то кота и его переноску мыть из припасенной бутылки с водой, то Янку… Дочь, правда, не из бутылки, а нормально — в туалете на заправке. Но орала и вырывалась она почище кота с его когтищами:

— Не хочу к бабушке! Не хочу! И Буржуй все равно воняет!

— Ты же мечтала быть врачом, как папа, — возражал Миха, намывая Янке моську свежеисцарапанной котом рукой. — А в больнице, бывает, тоже не фиалками пахнет.

— Не хочу в больницу! Хочу моделью как мама!

— Неизвестно, что хуже, — проворчал Миха и вздохнул.

Вся эта поездка к бабушке, собственно, и превратилась в такой вот ад именно потому, что ехать пришлось без Ильзы. У нее образовались внезапные и, как и всегда, суперважные съемки, и она осталась, пообещав догнать не сильно таким раскладом довольных мужа и дочь чуть позднее — на Михином «туристе», на котором по первоначальному плану должен был ехать он сам, не мучаясь этим вот всем, а наслаждаясь дорогой. Ага! Как же!

Миха было засомневался, что Ильза справится с его тяжелым и не сказать, что сильно маневренным агрегатом, но та отвесила ему смешливый щелбан, развеселив этим Янку, и вопрос решился сам собой: Миха сел за руль машины, заранее загруженной всем нужным для жизни в чужом доме человеческой девочки четырех лет от роду и беспородного, но очень вредного кота, и отправился в путь… Который очень быстро вымотал ему все нервы.

Вот почему, когда Ильза рядом, и Янку не укачивает, и Буржуй становится не демоном в кошачьем обличии, а пуховой урчащей няшей? Нет, понятно, что она его кормит, но ведь и Миха тоже иногда…

Ладно. Ничего. Главное дожить до того момента, как удастся сдать дочь и животное на руки бабушке, потому что потом… Ах, какие же крутейшие откроются после перспективы!

Подумав о них, Миха даже потянулся сладко и предвкушающе: отпуск! Вдвоем! На мотоцикле! По не раз оговоренному, тщательно спланированному маршруту с уже забронированными номерами в отельчиках и даже ужинами в хороших ресторанах, в которые просто с улицы было не попасть, а требовалось столбить столик заранее.

Короче,

красота и вкуснота! Да еще и в компании с постоянно занятой в последнее время женой, которой Миха вот точно так же и налюбоваться до сих пор не мог, и насытиться ею не получалось…

После остановки и помывки Янка и Буржуй вроде успокоились и даже повеселели. Так что к дому Михиной матери (а вернее, к дому ее третьего мужа, к которому мама и переехала после свадьбы, решив свою квартиру сдавать) все добрались вполне бодрыми и относительно чистыми.

Дом был незатейливым, но добротным. Сад вокруг, обширный огород и курятник в дальней части участка — ухоженными. Новый муж матери оказался мужиком хозяйственным и основательным. Да и мать рядом с ним выглядела довольной и, кажется, даже помолодевшей. Спустилась с крыльца, обняла кинувшуюся к ней Янку и заулыбалась выбравшемуся из-за руля и теперь разминавшему затекшую спину Михе:

— А твоя-то красапетра где?

— Отжала у меня моц. На нем и приедет как освободится.

— Опять съемки?

— Да.

Это было, пожалуй, странно, но с некоторых пор у всяческих продюсеров, фотографов и прочих режиссеров в отношении Ильзы Эргле (а работала Ильза не под мужниной фамилией, а под своей прежней) словно бы второе дыхание открылось: ее стали просто заваливать предложениями о работе. Миху это напрягало, а вот сама Ильза так и сияла, полностью подтверждая теорию, согласно которой лучше быть нужным, чем свободным.

Кота выпустили из переноски, и он тут же отправился изучать новое непривычное жилище, на ходу эдак высокомерно подергивая хвостом.

— Нассышь где в доме, на живодерню сдам, — пообещал ему мамин новый муж.

Кот глянул и принялся демонстративно лизать себе яйца, намекая человеку, где он его угрозы видал и на чем вертел.

Миха усмехнулся. Зная характер этого где-то подобранного Ильзой зверя, нетрудно было предположить, что впереди нового маминого мужа ждет множество ярких эмоций, неожиданных открытий и всяческих приключений. Ну а чё? Не одному же Михе маяться!

Ильза приехала уже в темноте, когда уставшая от дороги и новых впечатлений Янка заснула, а пойманный при попытке пробраться в курятник кот водворен к ней на кровать, за дверь, плотно прикрытую от всех остальных жителей дома. Миха, вышедший встретить жену, уже по тому, как она парковалась, а после снимала перчатки и шлем понял: не в настроении.

— Что-то случилось?

— Ми-и-иха, какой же ты у меня… — Ильза подставила губы для поцелуя.

— Какой?

— Такой. Расскажу. Попозже.

Как Михина мама ни уговаривала, в это время суток есть Ильза отказалась. Фигура и ЗОЖ! Мама в итоге надулась. Ильза же этого, кажется, не заметила, погруженная в свое. Зато, когда осталась с Михой наедине, в комнате, про которую мать всегда говорила: «Она ваша, приезжайте в любое время», сразу полезла Михе ладонями под футболку, а после и в штаны.

Чертова кровать, как тут же стало ясно, адски скрипит, поэтому перебрались на широкий дубовый подоконник, который еще и оказался идеальной высоты. Миха усадил на него Ильзу, втиснулся бедрами ей между коленей, повозил напряженным членом по влажному, раскрытому и ждущему его женскому местечку, задевая головкой клитор и этим всякий раз заставляя Ильзу громко вздыхать, но торопиться не стал: опустился на колени и припал губами к прекрасному цветку, любоваться совершенством которого не уставал никогда.