Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира
Шрифт:
— Вот почему ты сказал тогда Саскии, что Исенгрима могут принять в Дол Блатанна по праву рождения!
— И он отдал его! За горсть монет!
— Наверное, он не хотел становиться королём.
Иорвет поднял лицо от ладоней.
— Нет, — глухо сказал он, — отдать этот камень — это значит не просто отречься от прав на престол. Это — отречься от своего народа! Я сделал глупость, когда решил идти за ним…
Он сжал кулаки, крепко зажмурившись, и было непривычно и до рези в груди невыносимо видеть его, всегда уверенного, всегда знающего, что делать,
— Это было четыре года назад, — сказала я и взяла его кулак в ладони. — Мы ничего не знаем о том, почему он так поступил. А если ты не спросишь его, то никогда и не узнаешь, и это будет мучить тебя всю жизнь. Надо двигаться дальше, мы прошли немалый путь.
Он так и сидел, не открывая глаза, но я чувствовала, что кулак в моих руках расслабился.
— Ты права. Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать. Слишком далеко, — он посмотрел на меня, и я убрала ладони. — Но кольцо не дало ответа на вопрос, куда он пошёл дальше.
— Решим завтра, — я махнула рукой. — А если не решим, то пойдём в столицу. Наверняка он пошёл туда!
Иорвет усмехнулся.
— «Подумать завтра» — это ведьмачий способ принятия решений?
— В отсутствие других вариантов — да.
Он покачал головой и невесело улыбнулся. Поднялся.
— Пойдём посмотрим на этих ашиков. Завтра так завтра.
— Иди, я скоро догоню.
Я потянулась к сумке, у меня появилась одна идея.
***
На вечерней площади стояла тьма, хоть глаз выколи, и голубиное курлыкание сменилось шорохами и потрескиваниями. У лотка пекарей я зажгла Игни, и из-под прилавка метнулся ушастый зверёк, похожий на лисицу. Я подошла ко входу в магазин и ещё не успела взяться за ручку, как дверь со скрипом приотворилась. Мариам ждала меня.
На лестнице я сконцентрировалась, и смутно знакомое тревожное чувство просочилось под кожу, побежало по венам. Страха, как в пещере Скрытого, не было, но это ощущение было таким же чуждым, неживым, парализующим и отторгалось на уровне инстинктов. Закрались сомнения, а правильно ли я поступила, вернувшись сюда.
Мариам склонилась над столом, волосы упали на лицо. Из-под тёмных прядей виднелся лишь кончик носа, и на обычный взгляд в её внешности не было ничего пугающего. В сторону на сладкое был отложен темерский герб, и она, видать, оттягивала удовольствие в размышлениях с какого же из оставшихся гербов следует начать.
— Надеялась, что ты придёшь, — буркнула она, спрятала руки под стол, и я вдруг с удивлением поняла, что она отчаянно волновалась и смущалась, как застенчивый подросток, и скрывала это, пряча лицо в зарослях своих волос.
— Хочу подарить тебе кое-что, — сделав вид, что я ничего не заметила, сказала я. — За то, что ты помогла ему.
Я достала из кармана шорт зеркальце Францески и уже протянула было его, когда обнаружила, что под оправу уголком забилось сложенное прощальное письмо Эскеля.
— Что это? — тут же спросила любопытная Мариам.
— Эту историю я не готова тебе отдать, — я спрятала письмо, но она уже забыла о нём и жадно
Мариам торжественно, как орден, приняла зеркальце из моих рук и тут же поднесла к лицу.
— История тут не главное, — прошептала она и, очутившись у меня за плечом, вытянула руку с зеркальцем так, будто хотела сделать со мной селфи. — Смотри!
Рядом с моим лицом отражалось её, только синюшно-бледное, с тонкими жёсткими губами. Мариам пальцами оттянула вниз веки, скорчила рожу, надула щёки, и устрашающее вампирское отражение послушно повторило за ней. Она счастливо засмеялась, и у отражения приоткрылись длинные клыки. «Надо убираться отсюда и поживее», — подумала я, а девушка ещё понаклоняла туда-сюда зеркальце, изучая нас, и вампирское лицо нахмурилось.
— Мне не нравится то, что я там вижу, — сказала она и отложила зеркало Францески. — Я тоже хочу сделать тебе подарок. За то, что ты захотела сделать подарок мне и пришла.
Она взяла меня за руку. Медальон рвался, но я не могла сделать ни шагу — её глаза излучали тёплый янтарный свет, и у меня не было воли, чтобы сказать «нет», чтобы уйти. Ледяные пальцы перевернули руку запястьем вверх, и она поднесла губы к беззащитной голубоватой вене.
— Больно не будет, — прошептала она, и больно не было.
***
Я стояла в темноте, вокруг раздавались шорохи и потрескивания. Покачнувшись, оперлась руками на прилавок, зажгла Игни. Из-под ног метнулся ушастый зверёк, похожий на лисицу. Я шла к Мариам, я хотела сделать ей подарок. Постояла, пока головокружение не отпустило, и шагнула вперёд. Руки упёрлись в стену. Подсветила огнём — двери не было. Сунула руку в карман — волшебного зеркальца Францески Финдабаир не было тоже, а пальцы уткнулись в записку Эскеля.
***
— Почему ты не в чайхане? — спросила я Иорвета, вернувшись домой.
— Решил подождать тебя. Я уже давно кое о чём думаю. Хотел поговорить… Что с рукой?! — воскликнул он.
Только сейчас я ощутила пощипывание и покалывание в левом запястье, как будто к нему возвращалась чувствительность. На пол с окровавленной ладони капнуло. Бедро всё было измазано кровью — видать, я дотрагивалась до него, пока шла в чайхану.
— Подарок от Мариам, — неуверенно сказала я и направилась к умывальнику.
— Ты ходила к ней, зачем? — рассердился он.
— Так было надо. Я не могла не пойти.
Привалившись к косяку двери, Иорвет наблюдал, как я оттирала полотенцем ногу и подставляла руку под струю воды. На запястье алели две яркие точки, одна из них кровила.
— Никогда не заигрывай с ведьмами, если хочешь дожить хотя бы до возвращения в твой мир.
— Лучше помоги, — проворчала я и протянула ему бинт. — Задним умом я и сама дофига умная.
В дверь постучали, и раздался голос Леи:
— Яна, спускайся! Начинается!
— Скоро приду! — крикнула я и повернулась к Иорвету, который отрешённо обматывал бинтом запястье: — О чём ты хотел поговорить?