Очень странные увлечения Ноя Гипнотика
Шрифт:
6. чем больше расстояние, тем сильнее притяжение
– Ты просто обязан пойти, Но. Там будут абсолютно все.
Вэл должна бы понимать, что последняя фраза вряд ли сильно поможет, особенно если посмотреть на меня сейчас: я валяюсь на кровати с ноутбуком на животе и кока-колой в руке, на экране – середина третьей за вечер серии «Девочек Гилмор» [3] .
– Это
3
Gilmore Girls – американский комедийно-драматический сериал (2000–2007).
Вэл – фанатка «Девочек». Она смотрела все сезоны, в том числе ребут, уже раз по десять.
– Погодите, не рассказывайте, я угадаю, – вступает Алан, изучающий мои книжные полки, как будто он не знает их содержимое назубок. – Люк и Лорелай флиртуют, любовное напряжение нарастает, все идет как по маслу, а потом пшик, конец серии.
– Алан! – возмущается Вэл. – У тебя нулевой романтический потенциал.
– Валерия! Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
На экране Лорелай заходит в кафе Люка за четвертым кофе подряд.
– Они там воду пьют хоть когда-нибудь? – спрашиваю я.
– Только профильтрованную через кофейные зерна.
Алан любит поиздеваться над «Девочками Гилмор», но уже не раз и не два мы с Вэл слышали, как он горланит у себя в комнате вступительную песню с фанатским упоением.
– Однако, – говорит он, – зима в Старз-Холлоу выглядит охренительно.
Я киваю из своего мягкого гнезда:
– Жаль только, что «девочки» в титрах с маленькой буквы.
– Да? – удивляется он. – А что не так?
– Несимметрично – вот что.
– Ясно.
Вэл жмет на паузу, останавливая кино, и усаживается, скрестив руки и ноги:
– Ной, я очень хочу, чтобы ты пошел на вечеринку. Ради меня. Пожалуйста.
Я и ухом не веду. Бездействие, инертность, полная физическая атрофия целого дня, потраченного исключительно на Нетфликс: вот по чему я буду больше всего скучать, когда лето кончится.
– Ты же знаешь, как я реагирую, если меня заставляют, – говорю я.
– Я не заставляю, господи боже! Я прошу.
– А я тебе говорю, что лето буквально просачивается сквозь пальцы, как песок в песочных часах, и вечеринка у Лонгмайров не входит в список того, на что я хочу истратить… ну, свой песок.
– Ладно, мы поняли, – отвечает Алан, наклоняясь над моим столом и постукивая по кипе лежащих там бумаг, – Такому маститому писателю, видимо, неприлично показываться на заурядной школьной вечеринке.
В прошлом году учитель английского мистер Таттл задал нам написать «краткую историю», где надо было исследовать какое-нибудь событие нашей жизни, пересекающееся с определенным моментом всемирной истории. Тема довольно расплывчатая, но я втянулся и, уже сдав сочинение, продолжал писать эдакие исторические виньетки. Потом я собрал накопившиеся заметки в один проект под названием «Моя краткая история» и послал его на национальный конкурс, который устраивает
А потом победил.
– Ты превращаешься в отшельника, – говорит Вэл. – Ты не замечал?
– Нет, не замечал.
– Ты никуда не ходишь.
– Очень даже хожу.
– Наш бассейн не считается, Но.
– Я хожу… и в другие места.
– Куда это?
– Ну не знаю, – отвечаю. – Во всякие разные места.
– А вы знаете, что Боуи умер в один год с Принцем и Мохаммедом Али? – спрашивает Алан, листая мой экземпляр биографии Дэвида Боуи. – Такая хрень всегда случается по три раза кряду.
– В тот год и Джордж Майкл умер, – возражаю я.
– А, ну тогда по четыре раза.
– И вот интересно, чем плохо быть затворником, – продолжаю я. – У затворников, если вдуматься, всегда дурная репутация. Но ведь они всего лишь хотят сидеть дома и чтобы их оставили в покое. Что тут плохого?
Алан, конечно, о своем:
– Бро, затворникам не дают.
Именно в этот момент в приоткрытую дверь заглядывает мама:
– Кому это не дают?
– Миссис О! – Алан бежит к ней обниматься.
Отношения у них довольно специфические: Алан демонстративно и самым неподобающим образом с ней флиртует, а мама притворяется недовольной. Да только кого она обманывает.
– Я думал, вы с мужем отправились в поход на весь день, – говорит Алан.
Мама краснеет, как школьница:
– Нет, только Тодд. У него есть своя небольшая компания друзей, и раз в пару месяцев они ходят к Голодной скале, пытаются доказать себе, что еще не состарились.
Алан окидывает маму – мою мать, врубитесь, ту, что выпустила меня в этот мир и регулярно угрожает изъять обратно, – театральным взглядом сверху донизу, который только ему сходит с рук:
– Не скажу насчет вашего мужа, миссис О, но вот вы, по-моему, только молодеете.
– Ладно тебе, Алан, – морщится Вэл.
– Серьезно, мы тут, похоже, наблюдаем симптомы Бенджамина Баттона [4] , родившегося стариком и молодеющего с годами.
– Ну хватит уже, прекрати.
– Ной, мама у тебя просто огонь, даже не спорь.
– Боже, Алан…
– Извините, миссис Оукмен, – говорит Вэл. – Моего братца в детстве часто роняли головой вниз.
Алан подмигивает моей матери и посылает ей фирменную чарующую улыбку Роса-Хаасов:
4
Герой рассказа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда (а также фильма Дэвида Финчера).
– Не слушайте ее, миссис О. Вы прекрасно выглядите сегодня. Просто жжете.
– Не уверена, что это комплимент, – отвечает мать, упиваясь моментом и усиленно делая вид, что вовсе не ради этого сюда заглянула.
А кстати…
– Мам, ты что-то хотела?
Я догадываюсь, что она хотела спросить про сообщение тренера Стивенса, но сомневается, стоит ли говорить при гостях.
– Просто хотела узнать, не нужно ли вам хрустиков или еще чего.
– Хрустиков?
Она кивает: