Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

Любавский Матвей Кузьмич

Отличие волочной «уставы» от предшествующих касательно функций урядников состояло в том, что волочная «устава» обставляла эти функции большею регламентацией, большею отчетностью и ответственностью, чем прежние «уставы», и кроме того подчиняла их контролю и руководству особых экономических инспекторов – ревизоров. «Устава» требовала, чтобы вся пашня дворная непременно была засеяна; если урядник по небрежности не засеет или сдаст в аренду, подвергается штрафу по десяти копен хлеба за каждый незасеянный морг. Хлеб молотить урядник должен по возможности сыро-молоткою, а не сушеный в овинах, так как солома от несушеного в овинах хлеба более полезна для скота, чем от сушеного. Овины должны делаться поодаль от амбаров и скирд для безопасности от огня. При каждом фольварке должны содержаться по крайней мере двадцать коров, а то и более, овцы и козы, которыми должны заведовать бабы и девки под надзором дворнички, или рыкуньи. Этой рыкунье полагалось жалованье по две копы грошей на год и содержание по три бочки ржи с господарского гумна и четвертая с урядничьего третьего снопа. Всему скоту должен был вестись тщательный реестр, причем от каждой дойной коровы урядник должен был вносить двадцать грошей в скарб, от каждой старой овцы за волну (шерсть) – один грош, от молодой – полгроша, от дойных коз и овец – по усмотрению ревизора; за шкуру павшего вола – пять грошей, за шкуру павшей коровы – 2 ¹/₂ гроша и т. д.

Все собранные доходы урядники должны были отвозить на крестьянских подводах в Вильно в скарб своевременно, до Рождества, и сдать подскарбию или писарю скарбному, получивши от него «квит». Затем в назначенные сроки, между 1 января и 5 мая, должны учинить «личбу» в скарбе перед писарями скарбными, т. е.

представить приходорасходный отчет «по реистром и уставе ревизорской» с объяснением причин недобора, если бы таковой оказался. «Устава» требовала строгой и неукоснительной отчетности и предписывала забирать в казну имение урядника, не собравшего без уважительных причин всех господарских доходов и не представившего своевременно приходорасходный отчет, пока он не представит денег и отчета.

Подчиняя державы непосредственному ведению органов центрального управления, волочная «устава» порывала те связи, которые соединяли прежде державы с областными центрами. «Устава» постановляла, что впредь ни воеводы, ни староста жмудский не имеют давать «позвы» и посылать децких в державы, но всем подданным будет даваться суд и управа на месте урядниками.

Некоторые нововведения последовали вместе с волочною «уставою» в доходах державцев. Они имели впредь получать: весь плат с каждой десятой волоки, кроме сена и овса, третий сноп всякого хлеба с господарских гумен, десятую рыбу при спуске господарских ставов, пересуд в 5 %, децкованье и помильное слугам, выводную куницу в 12 грошей, третий грош с «вин», за порчу меж 12 грошей, штрафы с крестьян за прогул, записного с волоки 14 грошей, при сборе овса на господаря от бочки по пенязю.

Для проведения волочной померы и «уставы» в жизнь созданы были особые органы, ставшие наряду с обычною администрацией и отчасти над нею. Низшую, чисто исполнительную роль среди них играли мерники, разбивавшие земли на волоки. В мерники выбирались ревизорами люди умелые и опытные; за свои труды они получали по десяти грошей с каждой вновь вымеренной волоки. Мерники должны были оставаться и по окончании волочной померы по одному на каждый двор – для проверки и восстановления границ отдельных волок и на случай нарушения границ со стороны соседней шляхты, причем за свой труд должны были получать по 2 гроша с волоки. Мог быть и для нескольких дворов один мерник, который получал в таком случае три вольных волоки и одно войтовство. Работою мерников при первоначальной разбивке волок руководили померчие, которые осматривали шляхетские документы и грунты, отводили «отмены», вымеряли волоки на церковь и т. д. Работу мерников и померчиев проверяли ревизоры. Ревизоры не только следили за исправностью технической стороны дела, но и устанавливали господарские «пожитки» – определяли, например, количество оброка, который должен был взиматься за разные хозяйственные статьи в господарских имениях, указывали, где должны быть построены мельницы, рыбные садки, фольварки, корчмы, где могут содержаться табуны лошадей, и т. д. Вообще в организации господарского хозяйства на новых основаниях ревизорам принадлежала деятельная роль. Они распределяли села, грунты и сеножати между господарскими дворами, приписывали людей к господарским «ловам» и «оступам», определяли потребное количество специальных служб для того или другого двора, вместе с урядом осаживали людей на пустых волоках или на сыром корню, санкционировали льготы, дававшиеся новоселам, и т. д., и т. п. Возлагая такие обязанности на ревизоров, волочная «устава» требовала, чтобы они были люди добросовестные, сведущие в волочной помере и в хозяйстве, для того чтобы могли все выведать и указать уряду, в чем может быть господарский пожиток. Но деятельность ревизоров не ограничивалась только первоначальною организацией господарского хозяйства по новой системе: они должны были следить и за действием новой «уставы» и контролировать с этой стороны деятельность господарских урядников. Волочная «устава» предписывала, чтобы все урядники, кроме панов радных и лиц, занятых посольствами и другими государственными «послугами», ко времени приезда ревизора находились в своих державах. Они должны были обо всем давать ведомость ревизору и свои объяснения, если бы произошел какой убыток господарскому хозяйству или какая обида господарским подданным. Урядники должны были отвечать перед ревизором по жалобам подданных на их наместников, даже если бы этих наместников не было налицо, и дать по ним соответствующее удовлетворение. Если бы они не хотели делать этого, ревизор должен был дать знать господарю или подскарбию земскому и ждать дальнейших инструкций, не съезжая с уряда. Ревизор должен был проверять наличность хлеба и зерна в господарских дворах, наличность скота, записи «вин», т. е. взысканных судебных штрафов, оценивать правильность и целесообразность произведенных расходов, доведываться о том, засевается ли вся дворная пашня, убираются ли дворные сенокосы, не сдаются ли «в поклоны» пустые волоки, не сдаются ли в аренду разные хозяйственные статьи мимо господарских подданных, не откупается ли кто от работ, не взимаются ли «вины» и «пересуды» сверх «уставы» и т. д. При этой проверке ревизор должен был пользоваться показаниями войтов, лавников и других крестьян. Деятельность войтов также подлежала контролю ревизоров, причем войтов, оказавшихся неисправными, ревизор сообща с урядником отставлял и заменял другими. На ревизоров возлагалась обязанность составлять подробные описания хозяйственного состояния господарских дворов, «реистры» их ревизии. Для того чтобы деятельность их отличалась единообразием и систематичностью, им дан был общий руководитель в лице старосты кнышинского Петра Фальчевского. С этим Фальчевским, носившим титул «справцы пожиток и дворов господарских», ревизоры должны были съезжаться ежегодно и обо всем, что относилось к их должности, совещаться и уговариваться. Фальчевский и лично объезжал господарские дворы, где вводилась волочная «устава», и давал соответствующие указания и распоряжения. Когда было нужно, Фальчевский должен был обращаться к первому члену господарской рады (из светских), воеводе виленскому, маршалку земскому и канцлеру Великого княжества Николаю Радзивиллу, который уполномочен был господарем давать надлежащие указания и оказывать содействие во всех делах, касавшихся пожитков и грунтов господарских.

С введением волочной «уставы» повышалось и значение подскарбия земского. Сигизмунд Август с самого начала, рассылая первую свою «уставу», предназначал подскарбия к более активной роли в отношении своего хозяйства, чем была роль государственного казначея. Предполагалось, что подскарбий объедет лично господарские дворы и установит на месте все «уставы» касательно замков, держав и дворов. Несколько позже, при введении волочной «уставы», эта задача была возложена на ревизоров и их старшину – справцу пожитков дворов господарских. Но эти новые должностные лица оказались, в сущности, местными агентами подскарбия земского, которому отдано было в руки центральное управление господарскими имениями и ведение центральной отчетности. Ревизоры должны были съезжаться со своими докладами к подскарбию, при котором в это время должен был находиться и главный «справца пожитков господарских дворов». Подскарбий в случае смерти какого-либо старосты и державцы посылал ревизора для переписи оставшегося в господарском дворе имущества и управления державою впредь до назначения нового державцы; подскарбию в случае отсутствия господаря ревизоры докладывали о тех урядниках, которые не пожелали отвечать перед ними по жалобам на них господарских подданных; у подскарбия в отсутствие господаря ревизоры и державцы брали разрешение на возведение значительных построек; подскарбий же давал разрешение на засев дворной пашни старым зерном, или купленным, или взятым из другого двора в случае недостатка зерна нового урожая; он же разрешал давать хлеб господарским крестьянам «в отсоп», сдавать в аренду шинки и т. д. Новая «устава» подчинила подскарбию земскому в отношении отчетности старост, державцев и тиунов, городничих, ключников, неводничих, бобровничих и т. д., которые прежде учитывались особыми комиссиями. Теперь все эти дворцовые управители должны были сдавать деньги и отчеты уже подскарбию земскому или одному из его ближайших помощников – писарю скарбному, и получать от них квитанции, уплачивая за них по два гроша. Для принятия отчетов в скарбе установлена была известная очередь. Подскарбию предоставлено было право по докладу господарю об урядниках, не сдавших в срок денег и отчета, отбирать у них имения и прилучать их к какому-либо господарскому двору или же отдавать их в заставу посторонним лицам в известной сумме впредь до сдачи денег и отчета, а в том случае, если бы имение не стоило ожидаемой недоимки, отстранять урядников от должности впредь до получения указаний господаря, что далее делать с такими урядниками. Таким образом, подскарбий земский стал в некоторых отношениях министром государственных имуществ и финансов.

Одновременно с обмером и перемером господарских земель, находившихся в державах, составлен к 1559 г. Григорием Воловичем обмер и описание лесных незаселенных пространств – пущ и находившихся в них звериных переходов. Эти пространства предназначались частью для

колонизации, частью для эксплуатации находящихся в них угодий, непосредственной и оброчной. Все эти пространства разбиты были на известные округа, во главе которых поставлены были лесничие. Эти лесничие должны были объезжать свои лесничества и наблюдать за тем, чтобы господарю не чинилось никаких «шкод» ни в дереве, ни в зверях, ни в других отношениях. Лесничие обязаны были следить за тем, чтобы никто не вывозил дерева стоячего без разрешения господаря, а кому дано это разрешение, вывозил бы не больше дозволенного количества; чтобы сухое дерево и хворост возили одни только господарские подданные; чтобы лесные работы велись там, где было указано, и чтобы будники не портили и не брали дерево там, где им не было разрешено. Специальная «устава», выданная лесничим, запрещала им самостоятельно выдавать лес, исключая те случаи, когда лес требовался на поправку плотин, мельниц и других построек на господарском дворе или на возобновление сгоревших крестьянских изб. Но, отпуская в таких случаях лес, лесничие должны были тщательно его регистрировать. Надзору лесничих поручались сенные покосы в пущах, которые они должны были либо косить на господаря, либо сдавать за плату господарским подданным; на лесничих же возлагалась обязанность наблюдать за бортными деревьями, бобровыми гонами, звериными и рыбными ловлями и эксплуатировать их на господаря при помощи полазников, бобровников, осочников и стрельцов. Наконец, ведению их подчинены были и все «воляне», т. е. крестьяне, вновь посаженные в пущах на волоках. По отношению ко всем этим людям лесничие играли роль державцев, отводили им волоки, собирали с них чинш и другие поборы, судили и т. д. Вообще лесничества были, в сущности, державами в заселяемых пространствах и превращались затем в настоящие державы, как только набиралось население. Деятельность лесничих проверялась и направлялась, как и деятельность державцев, ревизорами. Но сверх того было лицо, игравшее роль главного лесничего. Таковым был сначала пан Станислав Довойна, а затем ловчий господарский Григорий Волович. Каждый лесничий получал три волоки на фольварк и шесть оседлых волок для работ на фольварке, по одной бочке овса с каждых десяти волок и по грошу в год с каждой волоки, пользующейся сухим деревом.

Хозяйственные мероприятия Сигизмунда Августа несомненно подняли доходность господарских имений. Но все эти доходы стали уплывать еще быстрее, чем прибывали, благодаря войне за Ливонию, в которую втянулось Литовско-Русское государство.

Литература

Довнар-Запольский М. В. Очерки по организации западнорусского крестьянства в XVI в. Киев, 1905; Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900.

XLI. Присоединение Ливонии к Великому княжеству Литовскому

Наступление Москвы на Ливонию и необходимость для Литовско-Русского государства защищать ее. Договор 1559 г. о защите Ливонии и начало военных действий. Подчинение Ливонии Сигизмунду Августу. Опустошения и завоевания москвитян на территории Литовско-Русского государства. Назначение Ходкевича гетманом и администратором в Ливонии. Договор 1566 г. об унии Ливонии с Великим княжеством Литовским. Значение Ливонской войны в истории Литовско-Русского государства.

В 1558 г. московские войска страшно опустошили Ливонию, взяли Нарву, Дерпт, Нейгауз и другие города и грозили дальнейшими завоеваниями. Не добившись помощи ни от Германии, ни от Дании, ни от Швеции, ни от Польши, ливонцы обратились к Литве и нашли у нее сочувствие и желанную поддержку. Расширение владений Московского государства на счет Ливонии угрожало жизненным интересам Литовско-Русского государства. Во-первых, завоевание обширной и, по признанию современников, богатой по природе, экономически благоустроенной и хорошо укрепленной области должно было усилить могущество и без того сильного и опасного врага; во-вторых, завоевание Ливонии отдавало в руки московского государя отпускную торговлю Белоруссии и части Литвы: Рига стягивала к себе по реке Двине разнообразное сырье из Полоцкой и Витебской земель, а по реке Муше – из Жмуди; наконец, утверждение власти могущественного московского государя в Ливонии могло повлечь за собою появление его флота на Балтийском море, что, в свою очередь, грозило опасностями и отпускной торговле, шедшей через Данцигский порт. Все эти опасности ясно сознавались государственными людьми и господарем Великого княжества. Поэтому, когда ливонцы обратились к ним за помощью, они поспешили созвать великий вальный сейм, куда прибыл и ливонский магистр Кеттлер (летом 1559 г.). 31 августа 1559 г. был заключен договор, в силу которого магистр отдавал себя, весь свой орден со всеми его владениями под протекторат и опеку Сигизмунда Августа как великого князя литовского, а в возмещение военных расходов, могущих пасть на Литовско-Русского господаря, отдавал ему пять замков (Бовск, Розитен, Люцен, Динабург и Зельбург) со всеми их территориями, с населением и со всеми доходами, оставляя за собою право по окончании войны выкупить эти замки за 600 тысяч золотых польских, а если войны не будет, то получить эти замки обратно без выкупа. Со своей стороны Сигизмунд Август обязался отправить послов к московскому государю с требованием прекратить военные действия против Ливонии и возвратить награбленное имущество и пленных, а если царь откажет во всем этом, двинуть свои войска и защищать всеми силами Ливонию. 15 сентября к этому договору присоединился и рижский архиепископ с капитулою, сословиями и всеми подданными своих владений, причем уступил Сигизмунду Августу на тех же основаниях, как и магистр, два замка (Мариенгаузен и Леневарде) и два двора (Лабон и Бирзен), оставив за собою право по окончании войны выкупить эти замки и дворы за 100 тыс. золотых. Как и следовало ожидать, дипломатическое предстательство за Ливонию потерпело полное фиаско, и литовцы должны были взяться за оружие.

Военные действия начались в ноябре 1559 г. и продолжались и в 1560, и в 1561 гг. В них участвовали как наемные войска, расставленные по ливонским замкам, так и земское ополчение Великого княжества, выступавшее три раза на защиту Ливонии против москвитян. За это время обнаружилось с полною ясностью, что страна, на защиту которой выступило Литовско-Русское государство, находится в состоянии полного политического и морального банкротства и разложения и что защитить ее, сохраняя ее самостоятельность, в сущности немыслимо. Еще в начале 1560 г. эзельский епископ поспешил продать свое владение датскому королевичу Магнусу, который в половине апреля 1560 г. высадился в Эзеле, а затем в Гапсале, где был принят с отверстыми объятиями населением. Примеру эзельского епископа последовал вскоре епископ ревельский и фогт зонненбургский. Эти приобретения Дании возбудили аппетит и у шведского короля Эриха XIV, который в июне 1561 г. прислал послов в Ревель склонять жителей к подданству Швеции, обещая им помощь и защиту от Москвы. Посольство это увенчалось полным успехом, и ревельцы поддались Швеции. Обыватели не занятой еще части Ливонии сомневались в том, что магистр и архиепископ сумеют отстоять их независимость, не имели уверенности в собственных силах и тянули в разные стороны: часть склонялась к Дании, другая – к Швеции, некоторые готовы были даже броситься в объятия Москвы, остальные желали стать под владычество Польши и Литвы. Все, впрочем, согласно осуждали орден и сваливали на него причину всех бед. Братья ордена, всеми ненавидимые, жаждали перемены формы правления, отмены безбрачия (среди них распространился протестантизм) и избрания наследственного князя. Дни ордена были сочтены, и он уже не мог существовать как самостоятельное государство. Поэтому литовскому правительству надо было позаботиться об обеспечении интересов Великого княжества. Посланный в Ливонию с несколькими тысячами наемного войска воевода виленский и канцлер Николай Радзивилл уговорил ливонцев поддаться под власть короля Сигизмунда Августа. В ноябре 1561 г. в Вильно на сейм прибыли магистр и архиепископ со своими советниками и депутаты от рыцарства и городов. 28 ноября был составлен акт о подчинении Ливонии. Ливонцы желали унии не с одним Великим княжеством, но и с Короною Польскою, полагая, что от двух государств они получат более верную защиту, чем от одного. Но так как для этого надо было иметь формальное согласие поляков, а поляки сдержанно относились к этому вопросу до осуществления унии с Литвою, то ливонцы поддались сначала лично Сигизмунду Августу как королю польскому и великому князю литовскому. Сигизмунд Август, со своей стороны, обязался склонить поляков к утверждению договора и к принятию Ливонии под свою защиту. На тот случай, если бы Польша отказалась сделать это, устанавливалось, что Ливония присоединяется к Великому княжеству Литовскому. Как провинция Польши и Литвы Ливония имела впредь управляться королевским наместником и старостами немецкого происхождения, с сохранением прав и вольностей сословий и самоуправления городов. Магистр Кеттлер, сложивший с себя свое звание, получил Курляндию и Семигаллию в вассальное наследственное владение с титулом герцога. Он же объявлен был и королевским наместником в Ливонии. Ввиду того, что предшествующею войною были совершенно исчерпаны силы и средства ливонских землевладельцев, Сигизмунд Август обязался снабдить ливонские замки служебными людьми, обещал, кроме того, освободить магистра от уплаты долгов Данцигу и Риге, помочь обывателям Вендена, Вольмара и Пернова в уплате их долгов и доставкою для них хлеба и других предметов необходимости.