Очерки истории фармации. Выпуск 2. Фармация Античности, Средневековья и раннего Нового времени: учебное пособие

Раздорская Инна

Что бы при лечении, а также и без лечения я ни увидел или ни услышал касательно жизни людей из того, чего не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.

Мне, нерушимо выполняющему эту клятву, да будет дано счастье в жизни и во врачебном искусстве и слава у людей на вечные времена. Преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому».

Хотя этот или похожий текст связывается теперь с именем Гиппократа, вряд ли именно он был её автором. Похожие обещания должны были давать представители врачебного сословия не только предшествуюших гиппократикам поколений у греков, но и у соседних с ними народов. В школе Гиппократа, как видно, эту присягу отредактировали, систематизировали. В дальнейшем обещание врача честно исполнять свои обязанности неизменно и повсеместно связывают с именем

Гиппократа потому, что он обобщил лучшие достижения античной медицины – фундамента медицины современной.

Отсюда следуют основные этические заповеди, заложенные в гиппократов кодекс:

• прежде всего стараться не вредить организму пациента (primum non nocere);

• не становиться стяжателем, который ставит свои доходы от лечения выше интересов пациентов, начинать общение с пациентом с размеров платы за лечение «вредно для больного», предостерегал Гиппократ, иногда подобает лечить даром, в особенности чужестранцев и бедняков;

• проявлять сдержанность, подавая окружающим пример взвешенного отношения к людям и событиям; «работать спокойно и умело, скрывая от больных многие сомнения; приказывая с весёлым и ясным взором то, что следует делать, и отвращая больного от его неуместных пожеланий с настойчивостью и строгостью»;

• прислушиваться к своей совести, принимая решения относительно больных;

• соблюдать чувство собственного достоинства, которое повышает авторитет врача среди окружающих;

• быть постоянно готовым оказать свои профессиональные услуги тем, кто в них нуждается;

• выглядеть опрятно – «держать себя чисто, иметь хорошую одежду и натираться благоухающими мазями, ибо все это чаще всего приятно для больных»; ведь «те, кто сами не имеют хорошего вида в своем теле, у толпы считаются не могущими иметь правильную заботу о других»;

• осмысливать свой и своих коллег опыт лечения, чтобы использовать прецеденты прошлой медицинской практики для ее усовершенствования в настоящем и будущем.

Терапевтическая практика в школе Гиппократа

В целом метод Гиппократа состоял в том, чтобы ставить диагноз и затем лечить больного, исходя из возможного учёта всех условий его жизни, внимательного наблюдения над течением болезни. При этом мистические соображения вроде козней демонов, дурного сглаза и т. п. отметались как суеверия. Формально воля богов гиппократиками не отрицалась, но на процесс диагностики и врачевания таковая не влияла. Они старались принимать в расчет климатические условия, в целом природную среду обитания тех или иных пациентов (упомянутый трактат «О воздухе, водах и почвах» – зародыш экологического направления в современной медицине). К числу оздоровительных либо вредоносных факторов в школе Гиппократа относили времена года, температуру воздуха, свойства воды и почвы в данной местности, а также возраст человека, рацион его питания, в целом образ жизни, наследственную склонность к определённым страданиям.

Но главное в этом историческом варианте медицины, так сказать ее практическая философия, состояла в том, чтобы помочь организму, его естественным силам победить вредоносные причины заболевания. Представители гиппократовой школы предпочитали госпитализировать внушающих мало-мальское опасение пациентов – таковые должны были лежать во врачебном помещении, принимать лекарства и процедуры под постоянным наблюдением врача и его помощников. Перед нами в полном смысле слова клиническая медицина, по сути дела впервые возникшая в истории культуры.

Размышления о природной сущности болезни здесь находятся на втором плане. Если такие теоретические представления могут подсказать врачу тактику его действия в каком-то определенном случае, что хорошо; но главное – в осмыслении каждого отдельного случая заболевания. В таком подходе в работе врача есть момент исторически оправданной истины, а есть момент стратегического заблуждения. Если вдуматься, то первого больше, чем второго. Гиппократу и его последователям, причём во многих и многих поколениях, было ясно, что понять

внутреннюю сущность болезнетворного процесса им объективно не было дано. Для этого потребовались эпохальные открытия в биологии, физиологии, химии, биохимии, микробиологии и очень многих других отраслях вполне научного естествознания. Такие возможности наступили в лучшем случае в позапрошлом, прошлом веках, а по многим медицинским проблемам пока ещё не наступили и в начале текущего XXI столетия. Но во все минувшие времена врачам приходилось лечить пациентов, причем во всё возрастающем количестве и разнообразии нозологий. Разрыв между медицинской практикой и медико-биологической наукой вполне логично обусловил практицизм врачебной философии Гиппократа. А кроме такого прагматического историзма, необходимо отметить, что и в прошлом, и в настоящем, и в сколь угодно отдаленном будущем никакая самая совершенная наука не объяснит, какое именно сочетание множества самых разных причин приведет одного пациента к исцелению, другого к фатальному исходу. Ведь наука по определению своих задач отвечает за общее, принципиальное, закономерное. А практика, та же клиническая медицина, обречена постоянно сталкиваться с частным, уникальным, непредсказуемым. Гениально осознавая, предвидя всё это, Гиппократ советует своим коллегам на многие поколения вперед: не увлекайтесь теоретизированием, копите личный опыт у постелей больных. Впрочем, это занятие вовсе не возбраняет врачу размышлять над общими причинами и следствиями болезней, но только потом, после того, как мы сделали всё, чтобы помочь нашему сегодняшнему пациенту. По здравому размышлению эта формула поведения врача во все времена.

Однако у изложенного и положительно оценённого нами подхода имелось еще одно в целом отрицательное последствие: здоровый человек интересовал Гиппократа и его последователей гораздо меньше больного. С гиппократовых и вплоть до самых современных времен патология интересовала представителей медицины куда больше нормы. В такую антинаучную ситуацию свою весомую лепту вносила религия, сначала языческая, а затем христианская, запрещавшая анатомировать трупы и вообще экспериментировать на живом.

Поэтому врачи школы Гиппократа и их преемники ещё очень много поколений спустя лучше всего были знакомы со строением скелета, положением связок и суставов, которые можно изучить на трупах, причём не только людей, но и животных; но почти совсем не понимали устройство внутренних органов, прежде всего мозга, всей нервной системы, а также сосудов и в целом мышц. Кое-что об этой «начинке» скелета могла сказать врачам хирургия, но обобщение такого эмпирического опыта заняло многие века.

Если анатомия у гиппократиков оставалась в зачаточном состоянии, физиология, вполне понятно, – почти в нулевом. Из этой ситуации они нашли вполне логичный выход, в очередной раз продемонстрировав гений древних греков: именно от Гиппократа пошла такая умственная конструкция клинической медицины, где истинные соображения сочетались с допущениями метафорического плана. Для практической медицины такая ситуация не устарела даже после того, как в новое и новейшее время реальная этиология объективно учла генетические, экологические, микробно-вирусные причины болезней. Но выдвинутый в наши дни на первый план мультифакториальный подход в профилактике, диагностике и клинике вернул познавательную ситуацию в медицине к столь высокому уровню проблематичности, которая заставляет вспомнить о Гиппократе и его непосредственных сторонниках.

Причины большинства болезней Гиппократу видятся в различных внешних условиях: плохое питание, испорченная вода, вредные профессиональные нагрузки, несбалансированный образ жизни в целом, нездоровый климат, прежде всего колебания температуры, ядовитые испарения почвы. Все эти факторы действуют на разные организмы неодинаково. Одни люди склонны к одним болезням, другие – к другим. «Кодекс» упоминает «наследственное предрасположение» к определённым заболеваниям.

Гиппократ воспринял и закрепил своим авторитетом характерное для предыдущих медицинских школ Греции представление о «соках организма», которые могут смешиваться между собой правильно (здоровье) или неправильно (разные заболевания). На роли этих «соков» (humores), внутренних жидкостей античные медики примеряли кровь, слизь, желчи – светлую и тёмную. Соки эти служат проявлениями первичных начал всей природы – тепла, холода, сухости, влажности.