Очерки современной бурсы
Шрифт:
ПОСВЯЩЕНИЕ
Позади осталась свадьба. Молодые вернулись в Загорск. Андрей переселился к Маше, в ее комнатку, казавшуюся ему еще милей после казенной обстановки в академии.
Приближалось посвящение во дьякона. Его должен был совершать, как и намечалось раньше, сам патриарх в своем патриаршем соборе.
К этому дню Андрей тщательно готовился. В последнюю неделю он наложил на себя пост, много молился, старался избегать «суетных» разговоров и смеха, предавался богомыслию.
Андрею представлялось, что посвящение — это обряд, во время которого
Монастырский портной сшил по заказу молодого человека рясу и подрясник, а в монастырской лавке, где монахи торговали всяческой церковной утварью, Андрей купил себе служебник с требником.
Вечером, накануне великого для себя дня, Андрей прочитал особое правило пред причащением, ибо сразу после совершения таинства он должен был вместе со всеми священнослужителями, участвующими в богослужении, причаститься «святых тайн».
Рано утром Андрей поднялся с постели. Помолясь, они вместе с Машей отправились в Москву. В патриарший собор супруги приехали рано, задолго до начала обедни. Андрей помог жене выбрать место, с которого она могла бы видеть всю службу и обряд посвящения, а сам отправился в алтарь.
Поклонившись престолу, он разыскал настоятеля собора — отца протопресвитера и представился ему.
Тот благосклонно принял молодого кандидата во дьякона и отправил его на исповедь к одному из соборных священников. По церковным правилам, в день посвящения нужно исповедаться за всю жизнь, очистить себя от всех грехов, чтобы предстать перед престолом божиим чистым, как ангел. Зная об этом, Андрей тщательно готовился к исповеди, переворошил память, стараясь вспомнить даже мельчайшие грехи.
Священник, к которому направил его протопресвитер, видимо, привык к своим обязанностям исповедника. Для него это было обычным делом. Поэтому он отвел Андрея в сторону, быстро и небрежно пробубнил положенные молитвы и спросил:
— В чем грешны?
Андрей начал от Адама. Старался вспомнить все до единого грешки, начиная с детства. Священник нетерпеливо прервал его:
— Не говорите ерунду. Исповедуйтесь в самом главном, мне некогда. Вот-вот должен приехать святейший патриарх, а мне надо еще успеть привести вас к присяге.
Андрей выложил самые главные грехи.
— Хорошо, — проговорил священник, поспешно накрывая Андрея епитрахилью. — Господь и бог наш Иисус Христос благодатию и щедротами своего человеколюбия да простит ти чадо… как зовут?.. чадо Андрей, вся прегрешения твоя, и аз, недостойный иерей, властию его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих во имя отца и сына и святаго духа… Теперь повторяйте за мной!
Андрей, как попугай, быстро и невнятно повторял слова присяги.
— Все, — облегченно вздохнув, сказал священник.
Подготовка к посвящению была закончена. Под звон колоколов прибыл в собор сам святейший. Началась обедня. Даже привычного к архиерейской службе Андрея поразили ее пышность,
И вот наступила эта минута. Он стоит перед амвоном. По обе стороны от него — два патриарших иподьякона. Перед Андреем зияет отверстие царских врат. По левой стороне престола на мягком кресле воссел патриарх, готовый произвести его в первую степень священства. Секунды тишины — и вдруг началось.
— Повели!
— Повелите!
— Повели, святейший владыко!
Андрея подтолкнули, и он, перекрестившись и забыв о всем земном, вошел в царские врага…
При пении духовенства и двух хоров он начал трижды обходить престол, целуя его углы и заканчивая круг земным поклоном престолу и патриарху. Затем Андрей стал на правое колено возле престола, положил на него обе руки и замер. Наступала минута таинства… Патриарх медленно встал, подошел к нему, положил на его голову руки и начал читать:
— Божественная благодать, всегда немощная врачующая и оскудевающая восполняющая, проручествует Андрея благоговейнейшего иподиакона во диакона. Помолимся убо о нем, да приидет на него благодать всесвятого духа.
В ответ зазвучало троекратное пение духовенства:
— Господи помилуй, господи помилуй, го-о-спо-ди помилуй.
Патриарх вполголоса читает молитвы, а хор медленно и заунывно поет по-гречески:
— Кирие элейсон, кирие элейсон, кирие элейсон…
Посвящение окончено. Патриарх надевает на Андрея дьяконские одежды: теперь он уже не просто Андрей, а отец Андрей, дьякон.
— Ну, поздравляю тебя, — сказал патриарх, когда Андрей подошел к нему под благословение. — Теперь ты дьякон. Исполнилось твое желание. Я уверен, будешь хорошим священнослужителем. Помню о твоей просьбе о назначении на приход. Отец протопресвитер в ближайшее время вызовет тебя, как только в Москве освободится место, и даст назначение.
— Спасибо, ваше святейшество, от души благодарю вас! — воскликнул Андрей и облобызал патриаршую десницу.
После обедни Андрею пришлось в первый раз в жизни «потреблять святые тайны» — допивать из чаши то, что осталось в ней после причащения верующих и духовенства. С благоговением взял он в руки чашу и допил ее содержимое, твердо веря, что это кровь Христова. Однако тут случилось нечто для него неожиданное: чаша была большой, рассчитанной на много священнослужителей и причастников, вина туда вливали много, и Андрей с непривычки захмелел от «Христовой» крови.
Так закончился этот знаменательный для него обряд. Выйдя из алтаря, он в рясе подошел к ожидавшей его Маше. Она от души поздравила мужа, и они направились домой.
НА ПРИХОДЕ
Через две недели в академию пришла телеграмма: отца Андрея Смирнова вызывали в патриархию.
Отпросившись с занятий, Андрей отправился в Москву. Там он разыскал помещение патриархии, где его любезно встретил протопресвитер.
— Отец дьякон, — сказал он, — вы просили назначить вас на приход. Святейший патриарх уважил вашу просьбу и назначил в храм…