Очнись. Все боги - эгоисты
Шрифт:
Мои лёгкие готовы поглотить самих себя, а потом выпрыгнуть из моей грудной клетки, взмыв в небо к чистому кислороду, голова кружится, а ноги подкашиваются от продолжительного бега, в то время как руки сводит от судороги, ведь часто двигаю ими. Сердце стучит по рёбрам, создавая неприятные ощущения, сжимающие грудину. Начинаю замедляться и чуть не падаю на четвереньки. Кастеллан останавливается в паре шагов от меня, возвращается и, вытащив бутылку с водой из рюкзака, заставляет глотать жидкость до тех пор, пока не переведу дух. Парень оглядывается, щурится, но не замечает ничего странного, что могу видеть в его расслабленном взгляде. Часто дышу через нос, уткнувшись в плечо блондина.
Так странно – знать, что
Шмыгаю носом и упираюсь руками в грудь Луки, легко оттолкнув его, ведь нам пора идти, а на улице кромешная тьма, мы одни на пустующей трассе, а совсем неподалёку дом, где живут ненормальные люди, желающие сейчас, наверное, убить меня за волнение и проникновение в их жилище.
– Надо идти, - почти шепчу, кивнув самой себе, и только после этого делаю шаг, не чувствуя ног, которые тут же напряглись, принося неприятные ощущения. Глотаю скопившуюся во рту жидкость и просто двигаюсь вперёд, стараясь не смотреть на отдаляющиеся огни из моей комнаты. Взъерошиваю влажные от пота волосы и чешу шею, заворчав, чем привлекла к себе внимание и еле слышный смешок. Толкаю парня локтём и хихикаю, радуясь, что моё настроение ещё не настолько в заднице, чтобы его никто не смог улучшить.
***
Мы доходим до автобусной остановки к утру, когда солнце только начинает одарять лучами землю, а природа просыпается, издавая прекрасные трели и звучания. Ветер путается в моих волосах, свежий воздух забирается в лёгкие принося блаженство, отчего не могу не прикрыть веки, вдохнув поглубже. Спокойствие позволяет мне трезво смотреть на оживающий после тьмы мир, пусть всю ночь я и не отправлялась в царство Морфея, чтобы увидеть прекрасные сны. Сильнее вжимаюсь в тёплую толстовку, ощутив прохладную влагу, и осматриваюсь, чуть улыбнувшись. Верхушек деревьев едва касаются солнечные лучи, а ветер наклоняет их, разнося по периметру свежий запах хвои и листвы, покрытой росой. Когда-нибудь я буду жить в лесу, вдали от цивилизации, буду наслаждаться дарами природы и гулять с животными, которые, признав меня, будут идти рядом, не опасаясь резких движений. Тогда я буду невероятно спокойной, ведь буду под защитой своей матери.
Автобусная остановка, которая представляет из себя пластмассовый прозрачный козырёк и обшарпанную деревянную скамью, грозится в любую секунду пошатнуться от дуновения и похоронить нас под собой, что в мои планы никак не входит. Сажусь на колючую поверхность и прижимаю колени к груди, обхватив их руками. Лука, тяжело вздохнув, садится рядом, а я не чувствую дискомфорт из-за чьего-то присутствия рядом, так как отвыкла от одиночества, которым так долго была окружена. Попытки сохранить тепло венчаются небольшим успехом лишь с помощью парня, чья рука покоится на моём плече, свешиваясь и касаясь пальцами ключицы. От блаженства прикрываю глаза, откинув голову назад, и размеренно дышу, не выдавая стихийного бедствия внутри, ведь хватает обычного прикосновения, чтобы загнать меня в угол.
Сильнее прижимаюсь к корпусу Кастеллана, сжав ткань его футболки, и устремляю взор на расписание, прикреплённое к пластиковой стене. Телефон с разбитым экраном, схваченный в последнюю секунду со стола, показывает непонятные белые пятна, которые обычно называют цифрами. Тру глаза, но что спасёт от трещин, портящих вид? Сейчас где-то пять или шесть часов утра, а бесполезное устройство показывает, что девять вечера. Убираю его в карман, громко фыркнув, и продолжаю гипнотизировать кусок бумаги, который так и хочется сорвать оттуда и превратить в жалкие клочья. Глубокие вдохи не помогают от истерии внутри, хоть и яростно сдерживаюсь, сжав губы в тонкую полоску.
– Какой у нас план? – внезапно для самой себя задаю вопрос, дабы скоротать время и нарушить грёбанную тишину, наполненную природой и нашим дыханием на двоих.
Парень отстраняется на длинную секунду, запускает
– Им я задел ракушку на полке, - мимолётом улыбается он, а я хмурюсь, вспоминая, что за раковина там лежала, и хмурюсь ещё сильнее, ведь это была моя любимая. Вздыхаю, почесав затылок, и, смирившись с маленькой утратой, смотрю на неровные линии, некогда выведенные трясущимися от нервов пальцами, а недавние крики взрывались в голове, учащая дыхание. Блондин тыкает пальцем в штат Калифорния, показывая, что мы находимся на другом конце Америки, из-за чего издаю стон недовольства.
– Доберёмся за четыре-пять дней, учитывая мотели, - облизываю губы, взглянув в голубые бездны, в которые меня затягивает, но нахожу силы, чтобы оторваться и продолжить обсуждение нашего пути, а Лука хмурится, услышав слово «мотель». – Расслабься, у меня есть деньги.
Улыбаюсь, указав на свой рюкзак, куда засунула копилку, а потом тяжело вздыхаю, обрушивая на саму себя осознание. У меня нет семьи, нет дома. Зато у меня есть человек, рядом с которым мне не нужно притворяться самой нормальной девчонкой, которую попросту преследуют неудачи, ведь за нами обоими тянется легион монстров. Тру лоб, устало прикрыв глаза, и вслушиваюсь в тишину, чтобы услышать знакомое пыхтение мотора.
– Это места, где ты хотела бы побывать? – всей кожей чувствую улыбку на его губах, из-за чего хмыкаю и приподнимаюсь, вглядываясь в кривые линии маркера. Киваю, ностальгируя, провожу пальцами по мягкой бумаге и красным чёрточкам. Я хотела побывать абсолютно везде, вне Америки. Но и моя страна была полна загадок и интересных фактов, от которых оторваться – сплошное мучение.
– Лас Вегас был моей мечтой, - смеюсь, вспомнив бессонные ночи, когда собирала вещи и уже готовилась сбежать, но все окна и двери были предусмотрительно заперты разъярёнными родителями, одного из которых так не назовёшь. – А теперь я не знаю, куда хочу.
Сжимаю губы, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, и смотрю на дорогу. На горизонте мелькает серебристая крыша, так что высвобождаюсь из объятий Луки и закидываю рюкзак себе на плечо, поднявшись на ноги, пусть и не так устойчиво как хотелось бы. Чешу щеку, зевая, ведь сонливость даёт о себе знать знакомой усталостью, заставляющей изредка закрывать глаза на пару секунд, словно так можно вырвать кусочек сна и отдыха.
Автобус проезжает мимо, а я вытаскиваю копилку из рюкзака, пока есть время. Заношу её над головой и мысленно прощаюсь, тяжко вздохнув. Фарфор встречается с асфальтом и разлетается в осколки, показывая своё нутро. Спешу поднять все бумажки, аккуратно сложенные на два раза, и наполняю ладони монетами, хмурясь из-за земли, что попадает под отросшие ногти. Складываю деньги в карман джинсов, набрав мелочью нужную сумму, и жду, когда транспорт развернётся там вдали и вернётся обратно, что и происходит. Протягиваю деньги мужчине за рулём, а тот, пересчитав, хмурится, переводя на меня взгляд:
– Девочка, из времени выпала? Цены выросли.
Шарюсь по карманам и добавляю до нужной суммы, после чего со спокойной душой прохожу внутрь, осматривая пустующие сидения. Это конечная станция, а, значит, есть выбор между местами возле окна или местами возле окна в самом конце. Выбираю последний вариант, покрепче сжав лямку, и заваливаюсь на кресло, расслабившись всем телом. Автобус двигается с места и медленно подбирается к Нью-Йорку, изредка пропуская пустующие остановки. Я молчу, не пытаюсь заговорить, ведь не вижу в этом смысла. Сонливость выигрывает турнир, поэтому кладу голову на плечо Луки и прикрываю глаза на пару минут, проваливаясь в глубокий сон, который был так необходим моему сонному организму.