Очнись. Все боги - эгоисты
Шрифт:
Элизабет сидит за хрупким столом на кухне, опирается локтями на старую поверхность и прислушивается, как бы не скрипнуло, не треснуло. Горячая чашка с чаем - больше ничего не нашлось – не спешит остывать, да и сама девушка не особо спешит сделать глоток. Задумчиво вглядывается в непонятную жижу, а потом вспоминает про заколку в волосах, которую тут же начинает вертеть, примечая, что в вечернее время та блестит более загадочно, чем днём. Впрочем, не столь это и не обычно, так что шатенка взъерошивает локоны и тяжело вздыхает, не прикоснувшись к напитку.
Лука непривычно спокойно и умиротворенно лежит на кровати и, уткнувшись в экран телефона, играет в игру, издающую странные булькающие звуки, из-за чего девушка
Элизабет прижимается и поудобнее устраивается у него на плече, наблюдая за процессом скучной игры, в которой нужно выделять цветной линией слова. Но навряд ли её когда-нибудь заинтересует что-то подобное, поэтому она привстаёт на локтях, тяжело вздохнув, и уже хочет вновь вернуться на кухню к кружке с чаем, как в эту же секунду парень откидывает в сторону телефон, что-то недовольно пробурчав и перекрыв путь с кровати. Фитч чуть хмурится и усмехается, наблюдая за тем, как сильные руки обхватывают её запястье и заставляют остаться на месте. Приходится перевернуться на бок, чтобы не испытывать неприятные ощущения. Внутри сердце бешено стучит и вот-вот готовится к хренам пробить грудную клетку, лёгкие срываются на шумные вдохи, когда их взгляды встречаются и именно в его взгляде девушка видит то, чего желает.
Их губы вмиг сливаются в одном поцелуе, и парень действительно пытается быть нежным, что ему заведомо не присуще, однако грубость маленькими каплями нетерпения наполняет сосуд. Он теряет контроль и оказывается сверху, налегая тяжестью собственного тела на хрупкую шатенку, впрочем, та вовсе и не сопротивляется, отвечая на каждое жесткое и резкое движение. Да, после подобных прикосновений останутся тёмные синяки, но разве им сейчас на это не плевать? Лука аккуратно, чуть дрожа, проводит рукой по стройному бедру Эффи, а та жадно глотает воздух, прикрывая веки, чтобы острее прочувствовать как он берёт её ногу под колени и закидывает себе за спину, прижимаясь и уничтожая каждый миллиметр между ними. Где-то на кухне мигает единственная лампочка в помещении, оповещая о ещё одном скачке электричества в проводах, а никто на это не обращает внимания, когда пара наслаждается друг другом во всех проявлениях этого наслаждения.
Чувства разрываются на кусочки, всё существо взрывается и полыхает огнём, когда вновь и вновь они касаются губами друг друга, буквально впиваются пальцами в кожу и едва отрываются с явным нежеланием оставить целым хотя бы один кусочек ткани. Воздух накаляется, а двухместная кровать постепенно словно бы сжимается в узкую софу, на которой навряд ли может уместиться с удобствами даже один человек.
Кислород напрочь вылетает из лёгких, когда его рука останавливается на крае футболки, что через несколько секунд мягко ложится на пол.
==========
Комментарий к Глава 19
Писалось под: Hurts - Mercy
От лица Луки.
Она предельно осторожно выдыхает, проводя взглядом ткань своей футболки, и чуть улыбается, признавая, что этот факт не столь и смущает, сколько ставит в тупик мой неосознанно хищный взгляд, проходящийся по стройному телу. Провожу пальцами по выпирающему ряду рёбер, вероятно, под которыми сейчас бушуют ураганы и смерчи, смешивающие все чувства в единый комок, благодаря которому так затруднительно дышать.
Помещение накаляется до температуры тысячи солнц, некогда двуспальная кровать превращается в тесную софу. Прекрасно понимаю, что всё это всего лишь иллюзия нашей близости, однако сопротивляться просто не могу. Впиваюсь в мягкие и податливые губы, зарываясь руками в кофейные локоны, углубляю поцелуй, легко нажав на затылок девушки. Буквально чувствую всем своим телом, как внутри под защитой грудной клетки трепещет маленькое сердечко, словно птица в прекрасной клетке. Отстраняюсь, тяжело дыша и жадно глотая кусочки ещё не успевшего накалиться кислорода, после чего припадаю к мраморной коже на её шее, вырывая сдавленный и тихий стон. Прислушиваюсь к такту сердцебиения, к ритму дыхания, которые напрочь сбиты моими необдуманными действиями. Что я, вашу мать, делаю?
В самом начале я всего-то попытался успокоить её, и что теперь? Несмотря на указания собственного разума, теряю контроль над сердцем и иду на поводу у собственных чувств, которые некогда спрятал в глубинах своей сожженной души.
Мне сносит крышу от одного лишь звука её присутствия, не могу больше держать себя в руках, выбивая ещё один стон из её груди, прикоснувшись к ключице и прикусив кожу, оставив на ней слабый красноватый след от зубов. Сжимаю до боли бедро девушки, из-за чего та прикрывает глаза, желая прочувствовать каждое касание с более острыми ощущениями, ведь добровольно отказывается от зрения. Облизываю высохшие от сбитого дыхания губы, медленно и мучительно для самого же себя проходясь по изгибам её тела, пока что частично прикрытого одеждой. Щекочу нежный кожный покров, ведя едва ощутимую дорожку из поцелуев обратно. Кусаю за жилку, напряженно выступающую на шее, провожу языком по линии скулы.
Элизабет просто не может сопротивляться. Прикрыв глаза, она издаёт тихие стоны, зарываясь холодными пальцами в мои волосы и сильно сжимая их, когда, на малую долю секунды потеряв крышу, толкаюсь вперёд, создавая трение, от которого мои вселенные взрываются фейерверками перед глазами. В голове просто каша, каша из мозгов, мыслей, воспоминаний и всего того хлама, что хранится под корой мозга, давая понять, что жизнь – настоящая, а это не похоже на реальность. Это чёртовы мечты, ведь я никогда в жизни ничего подобного не ощущал при подобных прикосновениях и поцелуях, насыщающих, хоть и ненадолго, моё желание к этой несносной девчонке, с который и возиться-то не очень хотелось, не то что заводить отношения.
Отношения, которые соберут мою душу по кусочкам и искусно сошьют в единое целое нитками собственной души.
Внизу живота тянет и горит, словно трепыхающийся мотылек доживает свои дни, рвано рвясь наружу, дабы прожить ещё пару секунд на воздухе. Чёрная пыльца его крыльев размазывается по стенкам желудка, а ладони девушки давят мне на плечи, заставляя уничтожить последнее расстояние, которое было в состоянии сдерживать меня. Было в состоянии, а теперь уже нет, потому что я напрочь забываюсь в этом грёбанном слащавом коктейле из уничтожающих изнутри чувств, эти ураганы бьют по селениям, разрушают каждый домик, а я и не против подобного разрушения. Я наслаждаюсь каждой щепкой, обломком, оторванной от крыши черепицей, потому что это наша общая катастрофа, персональное стихийное бедствие под рёбрами у обоих.