Ода чуждых земель
Шрифт:
— Полететь со здания.
Я закатываю глаза.
— Ты просто перефразировал, Дес.
— Перефразировать можно все, Калли, или ты ничему от меня не научилась?
Я поднимаю вилку, глядя на пасту, которая покрыта странным сливочным соусом.
— Нет, ты прав. Ты точно научил меня, как быть скользким ублюдком.
Дес разваливается на стуле с самодовольным выражением.
— Приму это за комплимент.
Я насаживаю одну равиоли на вилку и откусываю, не подозревая, насколько это вкусно.
— Объедение?
Я закрываю
— И видишь, не померла от этого.
Десу ну вот обязательно надо съязвить.
— Пока что, — добавляю я, потому что тоже могу быть сварливой.
Я открываю глаза, и — серьезно — перед Десом, мерцая, появляется чурро4 и шлепается ему на тарелку. Основание даже обернуто бумагой, прямо как на карнавалах.
Я приподнимаю брови.
Дес берет выпечку и затем кладет сначала одну ногу, потом другую на стол. С бесстыдством он откусывает кусочек. И я даю ему некоторое время насладиться моментом.
Кладя ногу на ногу, он говорит:
— Скажи мне, любимая, о чем ты мечтаешь?
— Мечтаю? — повторяю я, поднимая равиоли ко рту.
— Хочешь чего-то от жизни?
Откусывая кусочек, я медленно разжевываю его и глотаю, пожав плечами.
— Думаю, быть счастливой.
— Ну же, ангелочек, — произносит он, указывая на меня чурро. — Не заставляй меня забирать бусину. Я знаю, что у тебя есть что-то более стоящее.
Я пялюсь вниз на пасту, всасывая щеки внутрь.
— Не знаю. — Очевидный ответ. — Два месяца назад я бы сказала, что хочу мужа и семью. — Я удивляюсь тому, как признание легко сходит с губ. Дес, возможно, не единственный, кто учится быть открытым. Правда в том, что перед тем, как Дес снова ворвался в мою жизнь, я была одинока — болезненное, ноющее одиночество, которое появляется от чувства, что жизнь проходит мимо тебя, и нет никого, кто заверил бы тебя в ее существовании.
Торговец косо смотрит на меня с непонятным выражением.
— Ты больше этого не хочешь?
Я смотрю ему в глаза. Так сложно прочитать его с этим лицом.
— Нет, я все еще хочу… — Я глубоко вздыхаю, с легкостью озвучивая мысль. — Но теперь просто не боюсь, что этого не произойдет.
Вот, что случается, когда вы находите родственную душу. Страх прожить жизнь в одиночестве испаряется.
Глаза Деса горят от моего признания, и думаю, если бы мы не были в ресторане, полным людьми, он бы все смел со стола и занялся любовью прямо здесь.
Я прочищаю горло.
— А у тебя какая мечта? — спрашиваю и чувствую, как вспыхивает кожа.
Он наблюдает за мной, будто выжидает момент, чтобы нанести удар.
И, наконец, отвечает:
— Мы разделяем ту же мечту.
— Ты тоже хочешь себе мужа? — Я не могу сдержаться и дразню его.
Ухмылкой он оголяет клыки и выбирает этот момент для того, чтобы соблазнительно откусить кусочек чурро.
— Возможно…, — говорит он, — но у тебя он будет.
Я почти закатываю глаза.
— Трепещу от восторга быть твоим утешительным призом.
Губы изгибаются, после чего Дес немного смотрит
— Но я еще не закончила… — Я едва прикоснулась к равиоли и планирую прикончить все. Я из тех девушек, что не оставляют тарелку пустой.
— Хочешь взять что-нибудь собой? — интересуется он.
Рот едва открывается, чтобы ответить, но на стол сразу же падает еще один чурро, едва не задевая равиоли.
Теперь Дес приподнимает брови от удивления.
— Похоже, кто-то немного завидует чьей-то еде.
Конечно. Он ел чурро так, что у меня аж текли слюнки.
Я хватаю выпечку, и Дес выводит меня из ресторана. Снаружи небо все еще такое же темное. Я поднимаю взгляд, откусывая чурро и чувствуя странное приподнятое настроение.
Наши шаги эхом отдаются вдоль улицы. Не знаю, куда мы направляемся, но меня это мало волнует. Ночь, как остальные, проведенные тогда совместно, знакома нам обоим. Бесчисленное количество раз Дес брал меня в столицы различных стран, и вместе мы бродили по их улицам. Иногда он угощал меня алкоголем, порой кофе и выпечкой.
— Это напоминает мне о нашем прошлом, — шепчу я.
Дес берет меня за руку, подводя ее к губам и целуя. Я чувствую, как раскрывается сердце. У меня будет целая вечность с этим мужчиной. Целая жизнь подле Деса. Это довольно дикая мысль, и я не уверена, что полностью привыкну к этому.
Мы добираемся до конца квартала магазинов. Здесь улица открывается на грандиозную площадь. Прямо в центре стоит скульптура крылатой пары, держащей друг друга в крепких объятиях. Только это изваяние парит примерно в метре над землей. Я останавливаюсь перед ней.
— Кто они? — спрашиваю я, уставившись на пару. Женщина, кожа которой очерчена светом, кажется, сделана из такого же темного камня, как и мой браслет. Мужчина, которого она обнимает, сделан из мерцающего песчаника, и кожа будто светится изнутри.
— Возлюбленные, — отвечает Дес. — Двое из наших древних богов. — Он указывает на мужчину. — Это Файриен, Бог Света, а она — Никсос, Богиня Тьмы.
Никсос… почему это имя кажется мне знакомым?
— Согласно мифам, — продолжает Дес, — Файриен был женат на Гайе, Богине Природы, но его настоящей любовью всегда была Никсос, женщина, с которой ему запрещено было быть. Их любовь друг к другу — это то, что заставляет день следовать за ночью и ночь за днем. Здесь, на Земле Снов, им, наконец, разрешено быть вместе.
Я гляжу на скульптуру еще какое-то время, доедая чурро. Хоть это и миф, их трагедия все равно трогает меня. Я ненавижу обреченные любовные истории. Жизнь и так полна душевной боли.
Взгляд покидает статую и переходит на здоровый каменный мост длиной не меньше двух футбольных полей, огни которого, освещающие дорогу, блекнут вдали в затуманенной тьме.
За мостом можно разглядеть еще один плавучий остров.
— Что там за ним? — спрашиваю я, кивая на землю. Там что-то есть, что-то коварное и захватывающее, что взывает мою темную сторону.