Одареныш
Шрифт:
Среди всего этого барахла я не сразу разглядел обитателей этого «Острова погибших кораблей». Впрочем, их было немного.
На нас не сразу обратили внимание.
— Посидите пока вон там, — наш проводник махнул рукой в угол за шкафом, где виднелась деревянная, видавшая виды, четырехкресельная секция, какими обычно обставляют деревенские клубы отдыха.
— Это Немец, — шепнула мне Ванда, как только мы сели.
— Вот этот, с «ежиком»? – переспросил я.
— Ага, он.
— Почему такое странное имя?
— Немец, потому что! –
Только сейчас я обратил внимание, что парнишка, действительно, выделялся своей внешностью, не очень напоминавшей славянскую – вытянутое лицо с впалыми щеками, острый взгляд ярко-голубых глаз из-под бесцветных бровей и маленький сдвоенный подбородок. Впрочем, не он один тут был такой оригинал.
— Вот этот, у барной стойки, Рамзес – Данька с ним хорошо знаком, – снова зашептала Ванда. – Он здесь живет сам, и приехал сюда один. Кажется, его родители погибли на войне в Грузии.
— Рамзес – это настоящее имя? – с сомнением спросил я.
— Ну, да. Он ведь грузин! – уверенно сказала Ванда.
Что-то я раньше не слыхал, чтобы у грузинов были такие имена. Кажется, Рамзесом звали египетского фараона, сына Бога Солнца, впрочем, может, я что-то и напутал.
— А кто вот этот, с косичками? На шамана очень похож…
Я кивнул на сидящего в стороне парня в странной бедуинской хламиде. На голове было не меньше сотни косичек. Он сидел неподвижно, скрестив ноги, и склонив голову. Не понятно было, то ли он слушал остальных, то ли медитировал.
— Это Леший. Так его тут зовут. Знаю о нем немного – Даня говорил, что он барабанщик, играет в известной рок-группе. Кстати, ты угадал, он, действительно, шаман. Его дедушка долгое время жил в одном африканском племени, а когда приехал, научил Лешку колдовать. Не знаю, правда это или нет. Он так сам рассказывал.
— Значит, тут все имеют какой-то дар?
— Точно не знаю. Возможно. Вот, например, Рамзес. Он умеет видеть будущее. Он рассказывал, что этот дар пришел к нему от матери. А она получила его от своей матери, то есть, он передается в роду по наследству.
— А какой дар у Немца?
— У него вообще нет талантов в области магии. Кажется, он в это даже и не верит.
— То есть, как?! А что же он здесь делает?
— Ну, во-первых, он открыл это место. А во-вторых, он отличный механик. Нет такой техники, которую бы он не смог починить. Его за это очень уважают. Поэтому, он тут на особых правах. И к его мнению всегда прислушиваются.
Несколько ламп, одетых в стеклянные колпаки с металлическими сетками, замерцали. На несколько секунд помещение погрузилось во тьму. И когда свет снова появился, в зале возник, невесть откуда взявшийся, худощавый парень с рюкзачком.
Могу поклясться, что из коридора, которым пришли мы, никто не входил. Это означало, что здесь был не один выход.
Этот странный паренек в маленьких круглых черных очках, присел с краю, не снимая рюкзака, и уставился в одну точку, совершенно
— А это Максим. Совершенно уникальный тип, – снова зашептала Ванда. – Он слепой, но при этом все видит.
Я от удивления раскрыл рот.
— Он потерял зрение в детстве. Даня говорил, что Макс ослеп от взрыва газового баллона. Во дворе, где он играл, строители оставили без присмотра несколько баллонов для сварки. Кто-то бросил сигарету, и… ну, в общем, это было пять лет назад.
— Как же он может видеть, если он слепой? – спросил я.
Ванда усмехнулась.
— Да он видит лучше нас с тобой. Он видит даже то, что мы никогда увидеть не сможем. Сквозь любые стены. В общем, человек-рентген, его тут все именно так называют.
Я когда-то читал о том, что у людей, потерявших, например, зрение, организм в качестве компенсации активно развивает другой орган – например, слух. И слух такого человека обостряется настолько, что человек начинает слышать даже то, что обычному человеческому уху не под силу. Например, стук колес паровоза за много километров, или крики птиц, или даже биение человеческого сердца.
Кто-то мне рассказывал о человеке, который, будучи слепым, открыл для себя огромный мир запахов. И именно они стали его проводником, он ощущал присутствие человека, знал, на каком расстоянии он находится, и даже что на нем одето. Он ощущал также запахи пробегавших мимо собак и пролетающих птиц. По запаху он мог определить, в какой части города он находится, и даже с точностью определял время. В конце концов, он стал работать поваром в ресторане. И его меню были самыми лучшими в городе.
Но я никогда не слышал, чтобы человек, будучи слепым, стал видеть то, что нельзя было ощутить, ни одним органом чувств. Впрочем, тут было много удивительного. И мне очень хотелось во всем этом разобраться.
— Ванда, а зачем они тут все собираются?
— Я и сама не знаю. Просто рассказывают друг другу, что вокруг происходит. Они считают, что видят мир совсем не таким, как другие люди.
— А Даня зачем сюда приходил?
— Потому что и он такой же, как они.
— А ты?
— Я? Что ты имеешь в виду?
— Ну, зачем ты сюда приходила?
— Я приходила сюда с Даней.
— И это все?
Ванда замялась. И я почувствовал, что она что-то не договаривает.
— Ну, вообще-то, я тоже немножко… умею, в общем, читать чужие мысли.
Я с удивлением посмотрел на нее.
— Ты серьезно?
— Ну, это не всегда у меня получается. Но иногда могу. Главное – настроиться на волну человека. У некоторых они открыты, как книга – читай, не хочу. У других, наоборот – все наглухо закрыто, как люки в танке!
Она улыбнулась.
— Мы с Данькой так познакомились. В галерее. Я вдруг прочитала его мысли. А он – мои. Так смешно стало!
Вот чудная! Я бы точно веселиться не стал, если бы мои мысли кто-то вдруг стал читать. Мне кажется, приятного тут мало!