Одержимый сводный брат
Шрифт:
— Поверь, птичка, если ты будешь двадцать четыре часа дома, я согласен даже для того, чтобы еды купить, не выходить оттуда, — сладко так лепечет, приближаясь к моим губам.
Дерзко целует, прикусывая губу, но тут же смягчает, проводя кончиком языка, от чего уже не могу удержаться, чтобы не выдать шаткий стон.
Это нечестно, у меня аж низ живота мучительно-сладко стягивает, что хочется сжать бёдра, а Егор даже жалеть не собирается, стискивает пальцами ягодицы и рывком к своему паху притягивает.
Чтобы мысли совсем растеклись.
Сама
— Егор… — рвано, задыхаясь, прошу я и упираюсь ладонями в его грудь, чтобы дать себе немного пространства. В противном бы случае, разум точно не одержал вверх. — Мы на парковке, — напоминаю, облизывая распухшие губы.
Всё пытаюсь отыскать равновесие. Егор же поднимает голову и как-то угрожающе осматривается, будто отыскивает того смельчака, кто рискнул на нас посмотреть.
— Никто даже не смотрит, — выдаёт заключение, но я на это не ведусь, отстраняясь ещё дальше, и тогда он кивает. — Окей, но тогда нам позарез как надо побыстрее отсюда уехать.
Даже тут же поправляет мне узкую юбку и открывает для меня дверь, но стоит мне повернуться и поставить ногу на подножку, как тут же прилетает шлепок по попе. А когда оборачиваюсь, чтобы наградить его острым взглядом, всё, что делает этот наглец — подмигивает и дьявольски ухмыляется, прежде чем закрыть за мной дверцу.
После заводит мотор и выезжает с парковки. Смотрю на дорогу, но не спрашиваю, куда едем. С того момента, как Егору изменили меру пресечения, пока идёт расследование, мы почти не бываем дома. Кафе, парки, набережная, кино. Можем просто сидеть в машине на парковке у макдональдса, есть бургеры и картошку фри и смотреть какой-нибудь стендап на телефоне. Или болтать и смеяться, или просто много-много целоваться.
В любом случае, куда бы ни ехали, я знаю, что сегодня будет ещё один замечательный день.
— Как сдала? — спрашивает Егор, бросая на меня взгляд.
И это не для галочки, он просидел со мной три дня, просто рядом и очень-очень редко отвлекая на себя, пока я готовилась к экзамену. Видимо, хочет убедиться наверняка, что он не зря держал руки при себе столько дней.
— Отлично, при том одна из самых первых.
— Самых первых? — переспрашивает он. — Что там у вас за преподователь монстр, чтобы принимать каждого по часу?
А я в ответ прикусываю губу. До последнего не знаю, стоит Егору рассказывать или нет.
— Я была с Крис, — признаюсь, набрав в грудь побольше воздуха.
Егор даже не поворачивается на меня.
— С Крис, — в итоге бормочет.
Не спрашивает, звучит довольно задумчиво.
— Да, она попросила у меня прощения. А ещё сказала, что хотела бы, чтобы мы не продолжали друг друга ненавидеть.
Он бросает на меня короткий взгляд.
— И?
Я же пожимаю плечами.
— Не знаю, если честно, но они теперь наши соседи. Да ещё и Мир… — выдыхаю неопределённо. — Если бы не он не признался,
— С Лисой? — перебивает Егор.
Он не просто в шоке, будто из под его ног выбили почву.
— Это имя? Лиса?
— Нет, Ева её зовут, это… это прозвище. Лисицына, — говорит он, явно без желания.
— Погоди… Прокурор ведь, он?..
— Да, это его дочь.
Я несколько секунд пытаюсь сопоставить реакцию и то, что знаю.
— Нет, его девушку зовут Альбина, — рассказываю Егору, но вижу, что после “нет”, ему уже стало не интересно. Поэтому я решаю ещё раз закинуть удочку. — Ты так мне и не расскажешь, да, что случилось между вами с Ярославом? Крис сказала, что вы были лучшими друзьями.
Хотя у них вроде и сейчас не всё так плохо. После того вечера с Димой, Егор много приложил усилий, чтобы Ярославу вернулись его деньги от клуба. Вернее, убедил его их принимать. В знак благодарности. Да и Ярослав позже приезжал один раз, чтобы сказать, что он благодарен тому, что Егор ни разу не упомянул Мира в деле, хотя он бы этим облегчил себе жизнь. Поэтому Мирослав сам пошёл на сделку, чтобы выступить в качестве свидетеля против всей семьи Шевченко. За это Мир получит условное. Егору, как физически пострадавшему, смягчили наказание. И все остались, собственно, довольны. Ему конечно всё ещё нельзя далеко уезжать, но прокурор прогнозирует хороший итог. Максимум условное. Тем более, Егор завязал с рингом. Не знаю, что этому способствовало, но как-то между делом он бросил, что ему есть, куда теперь расходовать свою энергию. Да и не стоит это того, чтобы усугубить своё положение и лишиться возможно видеть меня каждый день. Мне, конечно же, большего и не надо. А счастливой я могу быть с ним хоть где.
И всё же, несмотря на то, что Егор от меня больше вообще ничего не скрывает, вплоть до того, что происходит в клубе и как работает его дело, тема Ярослава остаётся закрыта. Он просто бросает что-то вроде “это скучно”, “да ничего особого”, но я то знаю Егора, и сам факт того, как он раздражается, даже когда Ярослав просто говорит мне “Привет”, подсказывает, что мне точно скучно не будет. Но нет, Егор и в этот раз увильнёт, вижу по взгляду, когда он наконец останавливает машину недалеко от набережной и смотрит на меня.
Однако на этот раз говорит то, что не ожидаю:
— Поверь, птичка, мне даже и рассказывать не надо, скоро причина сама вернётся в город, и это так или иначе всплывёт.
Я тут же хмурюсь, пытаясь понять, что это значит, но Егор не даёт мне надолго задуматься, объявляя:
— Мы приехали.
А потом не ждёт, тут же выбираясь из машины и открывая мне дверь. Но я сдаюсь не сразу, с подозрением буравлю его взглядом, однако он даже не думает задерживаться на месте. Машинально иду за ним, пока внезапно не осознаю, что мы двигаемся не в сторону набережной.