Одесса-мама: Каталы, кидалы, шулера
Шрифт:
Черт его знает...
В один черный день случился очередной катаклизм. На Папиных цыплят спикировал «Беркут». Самый настоящий, милицейский. Папа-квочка в одночасье остался без выводка.
Потом было долгое следствие и суд. На котором срок получил только один человек. Сын Олег.
Как могло случиться, что все милицейские начальники, имеющие с дела долю, оказались бессильны помочь? Или хотя бы не предупредили?
Похоже, кому-то было нужно, чтобы все произошло именно так. Чтобы благополучная жизнь семейства закончилась, а цветущие угодья стали
Сейчас на Папиных точках работают какие-то люди. Большей частью молодые, с бессовестными, циничными лицами. Кое-кого из них до этого можно было встретить лишь на толчке.
Но что удивительно! Если их по-свойски спросить: «Вы чьи?» — бывает, они снисходят до ответа: «Папины».
Быть Папиными детьми до сих пор престижно?!
А может, ответ их всего лишь уловка. Отвод от настоящих хозяев. И может, именно с этой целью, с целью отвода, Папу и оставили на свободе?
Настоящих же его осиротевших детей время от времени можно видеть околачивающимися в окрестностях точек. Сироты пытаются промышлять. При этом особо не изощряются. Большей частью вырывают деньги из рук и бегут. Или лупят. Набрались манер у пришлых. Дурное прививается быстро.
Но если их одернуть: «Скажу Папе», — чаще всего смущаются. Могут даже вернуть похищенное.
Сам Папа живет ожиданием возвращения Олега. Он отошел от дел. Иногда его можно встретить прогуливающимся по той самой свадебной аллее. Походка его осталась прежней — неспешной, уверенной. И трость при нем. А вот шляпы нет. Развевающиеся на ветру седые волосы окружают лысину. Без шляпы Папа ни капли не похож на наркобарона.
Саша-финансист
Аферы в области торговли — тема нескончаемая. И для того, кто пишет о них, и для тех, кто исполняет. Есть где проявить себя, где разгуляться фантазии.
Работающие в этом жанре иногда рассматривают приобретаемый опыт как подготовительный этап для серьезных, крупных постановок. Но бывает, что довольствуются занятой нишей, не претендуют на большее. Видят смысл карьеры в шлифовке мастерства.
Чем, скажем, не мастерство, облачившись в шинель военного летчика, оставить в виде залога за товар секретные карты полетов истребителей? Которые на поверку окажутся вкладышами-выкройками из журнала «Работница».
Или, скажем...
Да разве перечислишь все филигранные приемы? Тем более что большинство из них иллюстрируют исключительно прошлое.
Современные работники этого цеха часто люди в нем случайные. Навыков порой не имеют никаких. И рады бы поучиться, да учить их не хотят. Спецы притаились, промышляют индивидуально, делиться профессиональными секретами не желают. Нежеланием как бы мстят времени за то, что оно уже не то. Им и самим непросто подстраиваться под злополучную рыночную экономику, под новую психологию продавцов и покупателей. По-хорошему, взять бы классические наработки да развить их на новый лад.
Новенькие чаще всего начинают с нуля, заново изобретают велосипед. Творят по наитию, понаслышке.
Ну что за искусство — разбавить в ванной спирт водой и разлить его по водочным бутылкам?
Или продавать как тосол подкрашенную зеленкой воду? В последнем случае некоторую толику выдумки проявить, правда, пришлось. Чтобы жидкость пахла и на ощупь походила на оригинал, в нее добавляли корвалол.
В мошенничестве с тосолом приходилось и какой-никакой сценарий выстраивать. Сценарий сбыта. С учетом психологии лоха. Например, правильнее было ловить жертву-одиночку. Находясь в компании или даже вдвоем, водители проявляли большую подозрительность.
Многие из мелкоторговых афер недавнего прошлого в нынешних условиях и впрямь не проходят. Скажем, простой и изящный обман с кассовыми чеками в магазинах стал невозможен. Народ не толпится, чеки продавцы если и выбивают, то на месте.
А еще недавно...
Шел мошенник в кассу, выбивал чек копеек на десять. Но ничего на него не покупал, оставлял у себя. Людей в магазине — за всеми не уследишь.
Потом спокойно отправлялся домой или в ближайший парк на скамеечку, не спеша, без особых трудностей, подрисовывал мутно-синие цифры на чеке. Возвращался в магазин и, для достоверности опять потолкавшись в очереди в кассу, уверенно шел в нужный отдел и приобретал вещь за сто рублей десять копеек.
Нынче эта простенькая постановка списана в архив. Но другие до сих пор в ходу. Хотя опять же... Используют их по-дилетантски грубо, так что специалист сразу поймет — люди работают понаслышке, не получив системного образования.
Вот пример.
В небольшой частный продовольственный магазинчик на Новом базаре входят двое. Парень и девушка. Входят в момент, когда в магазине пусто. По купают колу или сигареты, праздно осматриваются. При этом беседуют. Достаточно громко, чтобы слышала продавец.
Продавец — девушка явно не интеллектуального склада, похоже, деревенская завоевательница города, — прислушивается. Во-первых, от скуки, во-вторых... Как город завоюешь, если не будешь знать, чем тут люди живут. Она, девушка-продавец, правда, не такая уж неопытная. Успела набраться у городских умению постоять за себя и хваткости. Вот в продавцы пробилась. Если бы еще деньжат подсобрать да купить туфли на каблуке. Да юбку министрейч... Тогда и мужика с хатой отхватить можно. Настоящей одесситкой стать.
В общем, смысл жизни на ближайшее время определен. А пока надо всегда быть начеку, чтоб не упустить шанс.
И шанс выпадает. Не бог весть какой, но все же.
Парочка, осматривая полки с товаром, беседует.
— Он точно будет? — спрашивает
— Конечно, будет. Куда денется. Год эти микросхемы ищет, — отвечает он.
— В магазине бы взял. Там почти такие...
— Почти. — Он хмыкает. — В магазине фуфло малазийское, а у меня с военного завода. Товар надежный. И в два раза дешевле. Кто понимает — и дороже заплатит. Это я ему как своему скинул. Он же от Ленькиного шурина...