Один день Христофора
Шрифт:
Возможно, у дяди или бога были и другие планы, относительно меня, которые пришлось отбросить... а зря...
Иногда я вижу себя богом... худой, большелобый, я сижу на камне и, наморщив лоб, пытаюсь найти родителей среди других теней..."
"Дядя Гомер умер и моим воспитателем стал Философ, он писатель, пишет мемуары примадонны...
Я тоже хочу стать знаменитым писателем, правда, Философ говорит, что быть знаменитым стыдно, в какой-то мере даже унизительно...
"Если умеешь что-то делать, делай... и с достоинством... это твое служение... бог тебе судья..."
В глазах Философа я все еще ребенок, окруженный молчанием...
Лицо у меня, как и Философа вытянутое, худое, холодное и спокойное, которое говорило о воле и глубине одиночества...
В 27 лет я женился на Кире...
В 35 лет Кира ушла от меня, решила, что у меня нет души...
Мне опять 7 лет... чужие и наносные черты исчезли бесследно...
Я сменил несколько обликов, прежде чем стал самим собой... каждый следующий облик вытеснял предыдущий или отодвигал его...
Мой первый учитель оказался психически больным человеком... он был поражен комплексом неполноценности... натура его была изуродована годами унижения и ожидания счастья...
Его звали Иоган... он был немцем... проповедовал утешение после смерти, и неучастие в общем безумии...
Но вот учитель в гробу, и что?.. что-то изменилось во мне?..
Мне было 11 лет, когда это случилось... я ушел из города, стал пастухом, разочарованным отшельником, проповедующим уединение с богом, стоящим выше обстоятельств...
Вспомнив ночью в расселине Соню, я заплакал... и вернулся в город...
Глаза у меня слезились как у стариков... это их невыплаканные слезы...
Соня умерла, но я не мог расстаться с воспоминаниями... я всхлипывал, икал...
Что было дальше?..
Надо было взять себя в руки, полистать какую-нибудь книгу из книг Философа, найти утешение... сразу его в книге не найти, оно где-то в глубине...
Книги сделали меня другим...
Это было время, когда я записывал все, что видел наяву и в видениях, о чем думал, мечтал...
Я описывал места, где не был сам, но которые меня привлекали и принимали...
Я был милым, любознательным человеком... и бедным, всегда бедным...
В 13 лет я имел уже интересы, мнения и суждения..."
* * *
Часы на башне замка звякнули и остановились...
Мысли Христофора вернулись к разговору с Кирой...
"Философ умеет убеждать и угождать... и любит он примадонну до безумия, говорит, что она собирается на воды, а он в монастырь...
Я тоже... я стою и смотрю на себя... в зеркале отражаются и дядя Гомер, и Философ, правда, волосы у меня рыжие
Я больше похож на Философа... или это он сам?.. вселился в меня и живет, как бог...
Он научил меня быть столь требовательным к людям, что все в них вызывает у меня раздражение... в них нет ни честности, ни благородства, все одна видимость, игра масок, но маски спадают и что открывается?.. пустота, которую хочется чем-нибудь заполнить...
У дяди Гомера было много женщин, но я ничего не чувствую к женщинам, кроме неловкости и смущения, даже начинаю заикаться...
Семен дразнил меня заикой, он жил в этом же доме этажом выше...
Помню, как-то я не выдержал, возмутился, но мое возмущение обернулось против меня же...
Мне стало стыдно... мое заикающееся возмущение прозвучало так жалобно...
Какое-то время я находился в состоянии войны с Семеном... я вовсе не хотел этого, и с тех пор ни на какие свои удивления не жаловался публично...
Кажется, кто-то стучит в дверь...
Кто там еще?..
Это тетя Вера, она принимает роды и обмывает покойников...
Я что, покойник?.. не могу понять, что ей нужно?..
Ага, ей нужны деньги... отдаст после моих похорон...
Однако пора идти на работу...
В конторе у меня проблемы с женщинами, что только они не наговаривают на меня, перевирая мои же слова... особенно Юлия, жена редактора... она мне нравится...
Ночью во сне я имел удовольствие увидеть ее и обнять... наступил для меня этот счастливый миг... я едва сдержал слезы, думал, задохнусь... и проснулся...
Не знаю, до чего бы я дошел, но у Юлии были другие планы... да и я был не совсем готов... я думал, что успею скорее умереть от старости, чем осмелюсь связать себя какими-либо отношениями с Юлией...
Между нами было так мало общего, но что-то влекло меня к ней ...
Не знаю, возможно, я оскорбил ее скромность... уже несколько дней она не замечает меня или делает вид...
Как счастливы те, у кого хватает мужества уступить желанию..."
"Я стоял и смотрел на загнивающие в горшках бегонии и размышлял...
В памяти всплывали лица женщин, то одно лицо, то другое... иногда сразу несколько...
Мои связи с женщинами были такими запутанными и мучительными...
Воспоминания опять увели меня в детство...
Я оказался в доме брата дяди Гомера, капитана внутренних войск, не богатого и незнатного холостяка... чинов и орденов он не хватал...
В 40 лет он вышел на пенсию по ранению, и поселился в небольшом провинциальном городке... он присматривал за кладбищем...
Капитана звали Глеб... он не боялся никого, только бога...