Один день Христофора
Шрифт:
Я прятался в кулисах, подсматривал за ними...
Музы обнаружили меня... мне пришлось бежать... я оказался в длинном напрасно петляющем коридоре театра... там было много дверей... я толкнул одну дверь, другую, и оказался в сумерках мастерской Филонова...
Я блуждал как бы с завязанными глазами... вокруг стояли обнаженные статуи, точно истины... невозможно было их хорошо рассмотреть, понять, оценить...
Помню, я очнулся от прикосновения...
"Какой бес завел меня туда?.. и кто вывел?.." – подумал
Вера, соседка, принесла повестку... меня вызывали к следователю... кто-то написал на меня донос..."
"Эта история с доносом кончилась плохо, она и начиналась нехорошо...
В мою жизнь пробралось предательство, зло...
Лучше все это забыть и не вспоминать... ну, узнаю я имя предателя, и что?..
Я стал невидимкой для всех...
Кира ушла от меня, сказала, что у меня нет души...
Я ей поверил...
Даже я, человек с умом и воображением вряд ли мог представить себе то, что было потом... и как я сам попал в эту историю с мятежом и переворотом?..
Кто-то написал для меня эту роль... или это была моя миссия?..
Город спал и вдруг проснулся... горстка людей устроила мятеж, который можно назвать развязкой затянувшейся драмы...
Одни видели ее начало, другие увидели ее конец...
Горожан пытались от чего-то освободить... от чего же?.. мнения расходились...
Мятежники явились, чтобы спасти город, и с городом стали происходить странные и страшные вещи, словами не передать...
Город еще жил, рос, но власть уже поразил недуг, она потеряла невинность, стала порочной и была уже обречена...
Да и была ли она невинна в полном и буквальном смысле?.."
"Помню, я был допрошен и осужден лишь за преувеличения... в одном из плачей я пытался счесть и оплакать число жертв последней войны... ну и за необоснованный оптимизм, что подобное не может и не должно повториться...
Следователь назвал меня случайной жертвой мятежа, у которого был свой поэт и невеста...
Следователь был женат, жена его погибла от преждевременных родом, и по ночам он тоже писал плачи...
Он знал меня и завидовал мне...
Скорбные плачи создали мне известность в самых различных слоях населения города...
Я плакал, а они терпели то, что без подлости терпеть было нельзя...
Вследствие разных личных причин и заблуждений меня освободили... и ночью снова арестовали...
Ссылку я отбывал на одном из западных островов... их еще называют блуждающими...
На острове я стал монахом, исследовал связь души с телом...
Душа иногда покидала меня...
Я лежал, ощущая жесткость нар, и размышлял...
Размышляя, я мог и заснуть, и оказаться где угодно, и кем угодно, даже бродячим псом...
Помню,
Я провел с ними ночь...
Во сне все было хорошо, понятно и справедливо...
Свои сны и впечатления я оставлял в письмах к Соне, которые переросли в роман, потом в пьесу, которая так и не увидела сцены...
Как-то блуждая по острову, я наткнулся на беременную девицу... она мучилась в преждевременных родах... с моей помощью девица родила мальчика, у которого, по всей видимости, было несколько отцов...
Ребенок родился целым и невредимым, чего нельзя было сказать о его матери...
Жизнь ее была в крайнем беспорядке... она сама рассказала мне свою историю со смехом и слезами...
К ребенку она никаких материнских чувств не испытывала... ей вообще это чувство было незнакомо...
Ее тоже звали Кира... в чем-то она была похожа на мою бывшую жену... не могу не отметить изящество ее жестов, выражений, грацию...
После освобождения с помощью Киры мне открылись многие двери... из скучающего зрителя, наблюдающего из зала за тем, что происходило на сцене, я превратился в режиссера событий... я сочинял их...
Кира наняла меня писать свои мемуары...
Я писал и воспитателем ее ребенка...
Кира соединяла в себе утонченность свободомыслия, говорила про себя, что достойна виселицы... и не одной, многих... из-за неутолимой жажды наслаждений... и абортов... иногда она изображала себя танцующей в петле над оркестровой ямой...
Кира владела жестом и словом...
Своим голосом она потрясала стены театра и сердца зрителей...
Она любила роскошь и долги...
Долги ее душили... и еще астма...
Мальчику было уже 7 лет, когда Кира умерла... она вовремя умерла, осталась в памяти мальчика великой...
За полгода до смерти Киру арестовали за долги... и освободили после протестов и шумных манифестаций у стен тюрьмы...
Кира сделалась видной фигурой не только в театральной, но и в политической жизни города... она взорвала сонную тишину города, потребовала себе место, внимание...
Кира умерла от приступа астмы на острове, не дожив нескольких дней до мятежа...
Какие я вынес впечатления из этих событий?..
Я повернулся к ним спиной, как и большинство горожан...
Я должен был воспитывать ребенка, образовать из него человека и гражданина...
Киру похоронили на старом кладбище, а я вернулся с мальчиком на остров...
Вскоре меня освободили, хотя могли держать в ссылке хоть до второго пришествия и скончания мира, оснований было достаточно...
В доносе сообщалось, что я принимал участие в неудавшейся попытке переворота... писал плачи, которые пели на паперти и площадях...