Один день из жизни жены Эйвери Мэнна
Шрифт:
Уинни: Обеспечила эмоциональной и материальной поддержкой; выслушивала мечты фантазера, за что ей — большое спасибо.
Эйвери: Я думаю, обойдемся без лишнего комментария.
Мэрилин: Дэйн?
Уинни: Да, теперь Дэйн. От нее мы не слышали ни единого слова.
Мэрилин: Зато я слышала. Мы с ней говорили до того, как вы пришли. У нее было, что рассказать.
Кейт: Ну, а зачем от нас скрывать? Мы, как-никак, одно
Эйнджел: Его рассказы, вот, что он дал Дэйн. Я уверена, что мы должны услышать их.
Мэрилин: Нет, они предназначены только для меня. Я их помню достаточно отчетливо. Я услышала их как раз перед тем, как вы с Уинни пришли сюда.
Кейт: Тогда откуда об этом знает Эйнджел, если, вообще, она имеет понятие о предмете разговора.
Дэйн: Наверное, интуиция Эйнджел? Или что-то более реальное?
Мэрилин: Это очень интересный вопрос; даже ты, Кейт, должна согласиться, что это очень интересный вопрос.
Кейт: Да, конечно, и ответ на него лежит на дне бокала. В случае, если вы поглощаете достаточно спиртного, то ответ на вопрос становится достаточно очевидным. Спиртное — чистое, как кристалл, но не разбивается.
Дэйн: Ты предполагаешь, что мы понимаем тебя?
Кейт: Нет.
Дэйн: Что касается меня, то я, действительно, не понимаю.
Уинни: Расскажи нам эти истории, если, правда, они не сугубо личные.
Кейт: Причин для этого слишком много, так что, давай, рассказывай.
Дэйн: Мне нет необходимости что-либо скрывать о моих взаимоотношениях с Эйвери.
Уинни: Черт возьми!
Дэйн: Что, начнем рассказ о черной собаке?
Эйвери: Нет-нет, только не с черной собаки.
Уинни: Да-да, с черной собаки! С трудом сдерживаю желание услышать его.
Дэйн: Ты что, слышала его?
Уинни: Нет. Но я хочу его услышать. Мне нравились рассказы Эйвери, когда-либо написанные им. Хотя, персонально, как тебе, он мне их не читал.
Дэйн: Очень хорошо. Рассказ о черной собаке, написанный когда-то жившим, а теперь усопшим Эйвери Мэнном. Жил-был, однажды, черный пес, которого мы, как бы лучше его назвать…
Кейт: Чернушка.
Дэйн: Нет. Спот. Спот — так звали эту черную собаку.
Эйвери: Эту собаку не звали Спот. У нее, вообще, не было имени.
Кейт: Собака была совсем черная, или у нее были черные пятна?
Дэйн: Она была совершенно черная, как позор.
Кейт: Как большущая, черная дыра в космическом пространстве. Такой я ее вижу.
Дэйн: Нет. Ты не могла ее видеть,
Уинни: Она, по всей вероятности, должна была вопить от одиночества, живя в этом темном мире. Люди бы услышали ее вопли и, вероятно, пошли бы с ней на контакт.
Эйвери: Бросили бы кость или еще чего-нибудь.
Дэйн: Да, люди, некоторые из людей, могли ее слышать, но они не знали, как помочь ей, ибо не знали причину ее плача. Более того, они не могли определить, откуда исходит этот плачь, так как не видели ее. Они, просто слышали этот плачь, шедший из темноты. Никто не мог посоветовать, что делать.
Кейт: И так, что же случилось?
Дэйн: Ничего, ничего, вообще, не случилось.
Уинни: Ты имеешь в виду…
Дэйн: Я ничего не имею в виду. Потому что ничего не могло случиться или не случиться.
Уинни: Очень печальная история. Я рада, что Эйвери не рассказывал ее мне. Мне бы не хотелось слушать такие рассказы.
Эйвери: Это, конечно, не шедевр, да и рассказала она его не слишком точно. У черной собаки была своя жизнь, но не настолько мрачная, как она ее обрисовала.
Мэрилин: Послушай, Кейт, неужели Эйвери открывал тебе все черные стороны своей жизни?
Кейт: Ничего похожего на то, как в этом рассказе. Я имею в виду, что его расположение духа в чем-то было, похоже, но этот рассказ что-то сверхординарное.
Мэрилин: Дэйн, а ты уверена в этом? Что-то не похоже ни на один из рассказов, написанных Эйвери.
Дэйн: Я немного приукрасила.
Уинни: Ты, сука. Ты не могла этого сделать.
Эйвери: Наоборот! Именно это она и сделала.
Дэйн: Я сделала это. Я приукрасила, так просто, ради интереса. Думая, что это будет к месту.
Мэрилин: Немного мрачновато, но достаточно хорошо, если предположить, что у тебя есть желание молоть такую бессмыслицу.
Уинни: Ты меняла текст прямо во время рассказа. Ну, и сука же ты! Как ты могла!
Дэйн: Это было достаточно легко, и сейчас, когда я думаю об этом, я понимаю, что это именно то, что Эйвери дал мне. Умение распознать и передать хороший рассказ. Конечно, это моя профессия, но Эйвери был таким хорошим рассказчиком, что я просто не могла не стать лучше, как редактор и агент, общаясь с ним.