Один день тьмы
Шрифт:
Основательно ободрав ладони и локти, я скользнула в узкую расщелину. Увы, она оказалась не сквозной, второго выхода из нее не было, зато забраться сюда и достать меня мог далеко не каждый, а я, в свою очередь, способна просидеть здесь сколько угодно долго, ведь мне не нужны ни воздух, ни вода, ни пища.
Преследователи сгрудились у входа в мое убежище. Я слышала, как они переговариваются, пытаясь придумать, как достать меня отсюда. Разумеется, придумать что‑нибудь путное они не могли. Просто не были способны в силу своей природной ограниченности. Природа мудра и часто дает какую‑то способность
Но, видно, сегодня была не моя ночь, потому что только я успела подумать об этом, как услышала звонкий голос Виолы.
— Я знаю, как вытащить из норы эту лису. Ее нужно просто выкурить! — проговорила эта ехидна.
Ну все, если ко мне немедленно не придут на помощь, то я пропала!
— Что. Здесь. Происходит.
Голос Королевы казался ледянее арктического льда. Она говорила спокойно, подчеркивая каждое слово, и от этого становилось еще страшнее. Холод пробирал буквально до самых костей. Даже меня, хотя вместе с ужасом я почувствовала огромное облегчение: вот и долгожданная помощь!
Тишина в пещере стала воистину гробовой. Я слышала, как капает где‑то далеко, за стеной вода, как шуршат в песке какие‑то мелкие насекомые.
— Я спрашиваю, что здесь происходит, — повторила Королева.
Кажется, пора. Собравшись с силами, я поползла к выходу.
— Королева! Она украла нашу добычу! Она нарушила закон стаи… — загудел чей‑то бас.
Я осторожно высунула голову.
Однорукий здоровяк, притащивший сюда злосчастную жертву, стоял перед Королевой и, набычившись, смотрел на нее.
Она казалась абсолютно спокойной, но я, зная ее, возможно, лучше некоторых, поежилась. Что‑то будет.
— Девчонка нужна мне! Разве я не приказывала вам не прикасаться к ней?
— Но моя Королева…
Однорукий тоже понял, что что‑то неладно, и растерянно оглянулся на товарищей. Те благоразумно молчали, предоставляя ему нести груз ответственности единолично.
— Ты возражаешь мне? — четко очерченные тонкие брови недоуменно поднялись. — Ты смеешь возражать своей Королеве?!
Резкое, едва уловимое движение тонкой холеной руки, и здоровяк вдруг, судорожно и нелепо всхлипнув, как подкошенный упал на пол пещеры, заливая ее своей кровью.
Рука Королевы, словно затянутая в алую перчатку, держала что‑то небольшое и странное… Я не сразу поняла, что это — сердце! Она одним едва заметным ударом пробила грудину и вырвала сердце из груди однорукого бугая! Какой же силой обладает эта невысокая хрупкая на вид женщина!
Тем временем Королева, брезгливо поморщившись, бросила сердце себе под ноги и медленно облизала испачканную в крови руку.
Зрители этого страшного спектакля стояли безмолвно, не решаясь ни на шаг сдвинуться с места.
— Кто‑то из вас тоже хочет пойти против моего приказа? — ледяным тоном поинтересовалась Королева, и вампиры, опомнившись, поспешно бросились прочь.
Буквально в долю секунды они покинули
Ловчий стоял у самого входа. Небрежно облокотившись о стену и сложив на груди руки, он смотрел на меня.
Я отвела взгляд. Неловко получилось. И ведь не объяснишь им, что я вовсе не виновата в новой переделке, в которую умудрилась вляпаться. Все слова типа «не виновата я, меня подставили» будут звучать как жалкое оправдание. К тому же в этом случае обязательно всплывает вопрос о том, кто это сделал. Я не сомневалась в причастности ко всему происходящему моей давней врагини, однако назвать ее имя — значит выдать ее на расправу Королеве или Ловчему. Мне же хотелось отомстить самой, не чьими‑то руками, только тогда я смогу уважать себя и упиться всей сладостью мести.
Все это промелькнуло в голове буквально в считаные секунды, и вот я уже, улыбаясь, будто ничего не произошло, взглянула на Королеву. Она посмотрела на меня так, что я испугалась, не собирается ли она повторить со мной тот же фокус, который только что продемонстрировала на одноруком, но, к счастью, все обошлось. Бросив на меня всего один взгляд, Королева, не говоря больше ни слова, покинула грот.
Зато ко мне тут же подошел Ловчий. Он мило улыбался, и от этой улыбки становилось очень не по себе. Слишком уж ласковой она была, прямо‑таки истекала медом.
— Тебе помочь? — он галантно протянул мне руку, предлагая опереться на нее, чтобы вылезти из расщелины.
Но я, разумеется, сочла за лучшее отказаться.
— Спасибо, я сама, — ответила я и, постаравшись не терять достоинства, хотя это было весьма затруднительно в моем положении, выбралась наружу.
Не поручусь, что это получилось у меня очень грациозно. Но я, слава богу, не на балу, и вовсе не хочу производить на наблюдающего за мной Ловчего благоприятное впечатление. Обойдется. Пусть думает что хочет.
— И что же ОПЯТЬ произошло?
Он выделил слово «опять», давая понять, что из его памяти вовсе не изгладились все предыдущие недоразумения с моим участием. Терпеть не могу мелочных зануд!
— Так, ничего особенного, — небрежно ответила я, будто находилась на том самом уже поминаемом мною балу и вела непринужденную светскую беседу с галантно склонившимся передо мной кавалером.
Я уже настолько вошла в роль изысканной светской дамы, что реакция Ловчего ввела меня в ступор.
— Ах ничего?! — уже прорычал он и, схватив меня за горло одной рукой, припер к стене пещеры, ощутимо приложив при этом о выступающие камни поясницей и головой.
Я попыталась ответить, но говорить с перехваченным горлом весьма неудобно.
— Ты, глупая девчонка, опять ввязалась в неприятности! — тем временем продолжил он. — Тебе что, не нравится спокойная жизнь? Возможно, тебе становится скучно, если в течение часа за тобой никто не бегает с желанием убить тебя?! Скажи сразу, и может быть, я приду к тебе на помощь и лично избавлю от страданий!
Отвечать было невозможно, поэтому я ограничилась тем, что изо всех сил пнула Ловчего в коленку. Черт, не сработало. Слышала же я, что чем древнее вампир, тем меньше в нем человеческого и тем выше порог болевой чувствительности. Жаль, но попробовать все равно стоило… а вдруг бы выгорело…