Один день тьмы
Шрифт:
Я вспомнила о своих приемных родителях, и ненависть обожгла мое сердце. У меня больше нет с миром людей ничего общего. К демонам все социальные барьеры! Я больше не дорожу своей жизнью, но все, что у меня сейчас есть, — это стая. Нужно просто забыть обо всем, стать одной из них. Артуру бы это не понравилось. Но где он, Артур? В стране снов? В моих галлюцинациях? Хватит оглядываться на прошлое! Я же говорила себе: ХВАТИТ!
Я отпихнула цепляющегося за мои колени человека. Он уже сдался. Он почти не сопротивлялся. Вампиры радостно загудели.
— А давайте устроим игру. Погоняем этого
У противоположного выхода, почти напротив меня, стояла Виола.
— Да!
— Девчонка здорово придумала!
— Погоняем его как следует! — раздались вопли.
Я презрительно посмотрела на Виолу и, развернувшись, пошла к выходу.
Как там у Шекспира? «Мавр сделал свое дело, мавр уходит»? Я не хотела видеть отвратительную сцену, которая должна была сейчас здесь развернуться.
Я пробиралась по ходам, связывающим систему пещер, просто так, лишь бы не сидеть на месте, лишь бы ни о чем не думать. Звуки погони периодически настигали меня, выплескиваясь холодной волной то в лицо, то в спину. К моему удивлению, жертва еще сопротивлялась, вернее, трепыхалась, подогревая охотничий азарт. Я вспомнила, как гоняли по коридорам новичков. Наверное, Виоле тоже пришлось испытать это на собственной шкуре. Она явно знала, что предлагала сегодня. Мысль о том, что любимую дочку преуспевающего банкира, признанную красавицу школы Виолу Карпушкину, тоже гоняли, словно издыхающую лань, доставила мне определенное удовольствие.
Особой ненависти к Виоле у меня не было. Скорее — ехидство и некое удовольствие, что наши с ней роли так поменялись. Я вспомнила о тех каверзах, которые она подстраивала мне в школе. О пинании моей туфли, об испорченных книжках и заляпанных юбках… но все это казалось ерундой по сравнению с тем, как на первое сентября Виола уничтожила плоды моей журналистской работы, поставив меня в идиотское положение перед ведущей журналистского кружка, да и перед всей школой.
Так что, если разобраться, я была не против Виолы. Я была за СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Однако жалко, что это не ее гонят сейчас по узким переходам и залам, не она падает, разбивая в кровь колени и локти, и, затравленно озираясь, снова бросается вперед в тщетной надежде спастись. Вот это было бы действительно справедливо.
Мне вспомнилось, как Виола увивалась вокруг Артура, а затем валялась у ног Ловчего. Ну и самомнение у нее! Обойдется! Ловчий тоже не для нее! Он не взял ее даже в собачки! Я хихикнула, вспоминая подслушанный диалог. И это, заметим, тоже справедливо.
В этот момент ход моих мыслей был прерван странным звуком, доносившимся из угла небольшой пещеры, в которую я только что вошла. Я подошла поближе, чтобы посмотреть, и увидела метнувшийся прочь силуэт и еще один… Человек… тот самый, на которого вампиры устроили охоту, безвольным кулем свалился прямиком на меня, и я поняла, что он больше не дышит. Кто‑то забрал его кровь и вместе с тем жизнь.
И тут в пещеру вбежали сразу несколько вампиров. Положение стало неприятным. Если меня увидят подле
Отступив в глубокий сумрак так осторожно, что под ногой не сдвинулся с места ни единый камешек, я замерла, надеясь, что нас не заметят и погоня пронесется мимо…
Так оно, наверное, и случилось бы… если б не Виола.
— Вот они! Смотрите! Вот они! Девчонка обманула вас и присвоила приз себе! — взвизгнула она так громко и истошно, словно кошка, которой наступили на хвост.
Кто‑то угрожающе зарычал.
«Спокойно, — сказала я себе, — игра еще не проиграна. Я справлюсь. Я сильнее и, главное, умнее их всех».
Стараясь не обращать внимания на угрожающе наступающих вампиров, я зажмурилась и представила перед собой толстую ледяную стену. Ну что, съели?! Попробуйте доберитесь до меня! Теперь можно испытать дипломатию. Уверять, что жертву выпила не я, было бесполезно. Кто мне поверит, когда все видели меня рядом с телом?! Нет, лучше постараться напугать их и показать, что мое место значительно выше их. Только внушив стае, что я в своем праве и властна распоряжаться их жалкими жизнями, я обрету спасение.
— Стоять! — тихо, но внятно сказала я. — Вы что, забыли, с кем связались? Я…
— Она издевается над нами! Она предала стаю! — закричала Виола так громко, что в ушах зазвенело, и замершие было после моих слов вампиры резво ринулись вперед. Оставалась единственная надежда на воздвигнутую мной стену.
Первым бежал однорукий здоровяк, сразу за ним, отставая буквально на шаг, еще несколько диких. Виола осторожно держалась за их спинами, науськивая их на меня.
Я ждала. Вот сейчас они наткнутся на мою стену, и мы еще посмотрим, кто кого. Вот сейчас…
Вот однорукий на линии моей защиты. Сейчас он ударится в нее, и на его огромной морде возникнет выражение недоумения и обиды. А я рассмеюсь и скажу этим идиотам, что им не справиться со мной.
Вот сейчас…
Но здоровяк продолжал двигаться вперед. Его движения замедлились, однако он упрямо шел. Я чувствовала его злость, ярость и жажду крови. Между прочим, моей крови…
Его товарищи тоже наступали, и я вдруг отчетливо поняла, что моя стена тает, разбивается на куски и уже ничто не отделяет меня от обезумевшей от злости стаи.
Медлить больше нельзя!
Я бросила обескровленное тело в подступающих вампиров и побежала.
Они всей толпой ринулись за мной. Молча. Страшно. Словно все это снилось мне в кошмаре. Проснуться сейчас было бы очень кстати. Но я не просыпалась.
Я и не знала, что можно бегать так быстро. Бегать, ползать на корточках, ужом пролезать в самые узкие коридоры. Очень скоро я поняла, что перед моими преследователями у меня есть ровно одно, зато неоспоримое, преимущество. Все они, ну разве кроме Виолы, были широкоплечие и крепко сложенные. Я — худая и верткая — могла протиснуться в самую узкую щель, куда им ходу не было.