Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Один год

Герман Юрий

Шрифт:

Жмакин вышел к гостю в комнату для свиданий. Лапшин сидел на скамье, широко расставив колени, в одной руке у него был пакет с передачей, в другой - незакуренная папироса. Жмакин сразу же жадно посмотрел на папиросу, но Иван Михайлович перехватил его взгляд и сказал:

–  Нет, Алеша, категорически нельзя. Я у доктора у твоего специально спрашивал, он заявил - ни в коем даже случае, иначе вообще передач лишу. Никотин - для тебя яд.

–  Никотин для всех яд! - грустным голосом подтвердил Жмакин. - А вот доктор наш курит - я сам видел.

Некоторое время они посидели

молча, потом Лапшин спохватился и отдал передачу.

–  Спасибочки.

–  Как сам-то себя чувствуешь?

–  Да вот психую! - как бы с удивлением сказал Жмакин. - Иногда ничего, а иногда, знаете, все во внутренностях прямо-таки трясется. И слезы текут. Ничего такого нет, обращаются культурно, а текут слезы и текут. По-научному объясняют, что у меня нервная перегрузка была. Как вы считаете?

–  Да не без того.

–  А чего вы ко мне ходите? - неожиданно, без паузы, спросил Жмакин.

–  По служебной надобности! - холодно ответил Лапшин. - У меня чуткость тоже в распорядок дня входит. Ты же сам сказал об этом - не помнишь?

Жмакин молча пожал плечами. Ему, как все эти дни, хотелось плакать, и тоска щемила сердце; он отвернулся от Лапшина и глазами, полными слез, стал смотреть в окно. Лапшин напряженно посапывал за его плечом. Пока Жмакин плакал, пришел на свидание сумасшедший шахматист Кристапсон, потом пришел жалкий человечек Мансуров, заболевший манией величия, - нынче он был Бонапартом и вел себя соответственно тому, что знал о Наполеоне. За ним явился толстый, бурно-веселый отец большого семейства Александр Георгиевич коллекционер, очень надоедливый и шумный. Кристапсон - бледный, гибкий, с блестящими глазами - вдохновенно ругал своей миловидной жене всех знаменитых шахматистов мира, а она кротко и грустно кивала; Александр Георгиевич бурно здоровался с семьей; Мансуров скомандовал "смирно" своим воображаемым гвардейцам и тотчас же так разбушевался, что его увели. Народу было все больше и больше, комната свиданий гудела ульем.

–  Во, психи! - улыбнувшись и быстро рукавом халата утирая слезы, сказал Жмакин. - Ей-богу, здоровый человек тут запсихует.

–  Ты почему Клавдию не пускаешь? - спросил Лапшин. В сущности, он из-за этого сюда и приехал. - А, Алексей?

–  Мое дело.

–  Обижаешь человека. Она к тебе со всей душой, а ты специально заявил, чтобы никакую женщину к тебе никогда не пускали, иначе ты за себя не ручаешься. Так?

–  Она вам жаловалась?

–  Не жаловалась, а советовалась. Разные вещи.

Жмакин молчал. Иван Михайлович всмотрелся в него: как пожелтело лицо, как запали виски, каким безразличным и даже туповатым стало выражение зеленых глаз! И где прежняя резкость, легкость, порывистость?

–  Лечат тебя здесь?

–  А как же? Капли дают, и давеча я автобиографию писал. Сначала короткую, а потом доктор сказал, что нужны подробности. Чтобы я на всем останавливался. Въедливый, черт!

–  На чем же тебе надо останавливаться? - спросил Иван Михайлович.

–  На разных там деталях. Например, в отношении взаимоотношения полов.

–  Каких еще таких полов? - не понял Лапшин.

–  Обыкновенно. Насчет мужчин

и женщин. Это у него такой специальный вопрос, у нашего доктора, все больные знают, спросите у кого хотите, если не верите. Большой науки человек - доктор наш. Ты ему одно, а он тебе свое. Легальный фрейдист, - не без труда выговорил Жмакин. - Это он так сам про себя выражается.

–  Легальный фрейдист?

–  Ага. Так что, может, вы мне закурить дадите?

Лапшин сердито сунул Жмакину оставшиеся в пачке папиросы, попрощался и отыскал лупоглазого психиатра. Тот рылся в бумагах, страшно волосатый, с буйно торчащими бровями, с вздыбленными кудрями, с лезущей вперед бородой.

–  Послушайте, - сказал Лапшин, - я насчет Жмакина.

Врач продолжал шуршать бумагами, кося на Лапшина свои налитые, сверкающие глаза.

–  Нельзя ли его в какую мастерскую определить, чем эти ваши автобиографии, - не слишком вежливо попросил Лапшин. - Это, конечно, дело не мое, и специальность у меня иная, но кое-что в жизни я повидал. Покой ему сейчас нужен и занятие какое-никакое - отвлекающее. А вопросы пола здесь ни при чем.

–  Выйдите вон! - спокойно сказал доктор.

–  Это как? - не понял Лапшин.

–  Очень просто. Я вас не приглашал, часы у меня не приемные, вот я и требую - выйдите вон.

–  Ух, вы какой! - удивился Иван Михайлович. - И с больными вы так?

Врач высунулся в дверь и крикнул:

–  Пальчиков! Проводите от меня посетителя!

Дюжий санитар в коротком халате, держа ручищи за поясом, проводил Лапшина до вестибюля, пригорюнился и сказал гардеробщику:

–  Слышь, Альбертыч, нынче третьего посетителя провожаю. С чего бы оно?

Альбертыч, посасывая трубочку-носогрейку, ответил не скоро:

–  Думаю, с волосатиком с нашим неладно. Первые-то двое знаешь, кто были? Из здравотдела - обследователи.

Жмакин в это время высунулся в вестибюль, спросил негромко:

–  Дядечки, ко мне девушка сегодня не приходила?

–  К кому это к тебе? - осведомился Альбертыч.

–  Да Жмакин я.

–  К Жмакину приходила, но не допущена по его личному заявлению.

–  И не пускайте! - попросил Жмакин. - Ладно?

–  Иди ты отсюда! - велел Пальчиков. - Нельзя вам здесь быть...

Покурив в уборной, Жмакин вернулся в свою палату, с тоскою взглянул на бегущие в небе веселые весенние облака, зевнул и лег на койку. Как и вчера, как и позавчера, ему решительно ничего не хотелось. Вновь внутри томительно засосало, задрожало, слезы навернулись на глаза, и незачем и не для чего было сдерживаться. Слезы еще лились, а он уже дремал, вернее, задремывал, вспоминая, с чего это все началось. Тогда, после смерти Толи Грибкова, вернувшись к Агамирзяну, он внезапно все рассказал ему про себя, про Невзоровых, про Клавдию, про Митрохина, про драку на Фонтанке, про побег и про многое другое. Агамирзян слушал, опершись на локоть, обычно злые глаза его блестели состраданием и полным пониманием той сумятицы, которая происходила в жмакинской душе. Жмакин говорил долго, а потом стал торопиться, захлебываться, заговариваться. Агамирзян крикнул сурово:

Поделиться:
Популярные книги

Жатва душ. Несущий свет

Сугралинов Данияр
2. Жатва душ
Фантастика:
постапокалипсис
рпг
дорама
5.00
рейтинг книги
Жатва душ. Несущий свет

Измена. Право на счастье

Вирго Софи
1. Чем закончится измена
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Право на счастье

Антикиллер-2

Корецкий Данил Аркадьевич
2. Антикиллер
Детективы:
боевики
9.23
рейтинг книги
Антикиллер-2

Имя нам Легион. Том 5

Дорничев Дмитрий
5. Меж двух миров
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Имя нам Легион. Том 5

Идеальный мир для Демонолога 4

Сапфир Олег
4. Демонолог
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Демонолога 4

Офицер империи

Земляной Андрей Борисович
2. Страж [Земляной]
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
альтернативная история
6.50
рейтинг книги
Офицер империи

Вперед в прошлое 3

Ратманов Денис
3. Вперёд в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 3

Варрэн-Лин: Искра Стаи

Ариманта Юна
3. Варрэн-Лин
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Варрэн-Лин: Искра Стаи

Наследник

Шимохин Дмитрий
1. Старицкий
Приключения:
исторические приключения
5.00
рейтинг книги
Наследник

Неправильный солдат Забабашкин

Арх Максим
1. Неправильный солдат Забабашкин
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.62
рейтинг книги
Неправильный солдат Забабашкин

Мастер Разума IV

Кронос Александр
4. Мастер Разума
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер Разума IV

Золотой ворон

Сакавич Нора
5. Все ради игры
Фантастика:
зарубежная фантастика
5.00
рейтинг книги
Золотой ворон

Барон переписывает правила

Ренгач Евгений
10. Закон сильного
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Барон переписывает правила

Первый среди равных. Книга IX

Бор Жорж
9. Первый среди Равных
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Первый среди равных. Книга IX