Один на льдине
Шрифт:
Так я попал в категорию "производственных придурков". Позволю себе напомнить, что пишет о таких, как я Александр Исаевич Соложеницын:
"...Это просто интеллигентные или даже полуобразованные работяги. Как и всякий зэк на работе, они темнят, обманывают начальство, стараются растянуть на неделю то, что можно сделать за полдня. Обычно в лагере они живут почти как работяги, часто состоят и в рабочих бригадах, лишь в производственной зоне у них тепло и покойно, и там-то в рабочих кабинетах и кабинках, оставшись без вольных, они отодвигают казенную работу и толкуют о житье-бытье, о сроках, о прошлом
"Умри, Денис, - лучше не скажешь!"
И я позволю себе попытку обрисовать коротенько картину этой новой жизни.
7
Там судьба надолго связала меня с великолепнейшим человеком Анатолием Георгиевичем Кашлюновым, бывшим первым заместителем прокурора Пермской области, который позже работал в нашей преступной "разгонной" бригаде.
К моменту моего появления на зоне Анатолий Георгиевич уже отбыл десять лет за хищение государственного имущества. И ему оставалось еще четыре. Друзья и крепкая круговая порука в обкоме родной партии, тот союз номенклатуры, о котором обстоятельно поведал Солженицын в своем "Архипелаге ГУЛАГ", пытались статью его переквалифицировать и оставшийся срок перепаять на четыре года условно.
За какие же, конкретно, грехи его законопатили на Урале родные и поднадзорные ему органы? Мне и другим он рассказывал следующее.
8
Жена его служила кассиром Пермского пароходства. И вот на какой-то производственной попойке, когда все были равно невменяемы от выпитого, а хотелось еще. Он берет у жены из сумочки ключи от сейфа, идет в ее святая святых - в кассу - и делает хапок. Овладев суммой в несколько тысяч денег, невольный экспроприатор берет на грудь еще какое-то количество спиртного и - падает у выхода из кассового помещения. Будучи мертвецки пьян, он тут же и засыпает.
Забегая вперед, скажу, что пил он и впредь. Так же и перед очень ответственными делами. Для него подшофе было обычным будничным состоянием. Нормой.
Так вот засыпает он и - засыпается.
Что ему снилось - не помнит, но явь оказалась страшней белой горячки: жена, придя на службу и увидевши опростанный подчистую сейф, действует по инструкции - она вызывает милицию. Милиция находит мирно спящего прокурора: кто это пьяный лежит? Она: да это мой родной муж типа объелся груш. Они: а-ах! Гру-у-уш! Обыскать грушееда!
Обыскали. Нашли и ключи от "медведя", и наличность. Так что проснулся Анатолий Георгиевич с мыслью, что все лучшее уже позади, а лучше бы и вовек не просыпаться. Но паника вскоре прошла и позже, как я уже говорил, он вписался в нашу "бомбёжную бригаду" так, что будто всю жизнь только и занимался "разгонами", о которых будет рассказано позже.
Все по закону единства и борьбы противоположностей.
Зачастую скрытый педофил работает учителем, утонченный садист психиатром, психопат, жаждущий власти и насилия именно над беззащитными согражданами - охраняет их покой в ментовском облачении. Люди и сами подчас не знают: что за бес тайно овладевает их сознанием. Называйте это дуализмом человеческой природы или как хотите, но вот пример.
9
Был там у нас в уральской колонии один бывший участковый, майор. Яркий и неглупый тип. На воле он очень любил свою жену и в заключении не забывал о ней. Но планида заштатного участкового такова, что, полагаясь
– Девочкой ли ты была, когда мне досталась?
– Ну, конечно! А кем же еще?
– привычно говорит она.
– А вот у меня есть информация, что ты до меня была с тем-то и там-то! Сознавайся, неверная! Становись под иконы и молись, чтобы Бог тебя простил!
– и затвор своего "Макарова" передергивает, а в обойме - холостые не женатые.
Ба-бах! Ну, реакция человеческого организма в таких случаях - медвежья болезнь. Оно и случилось. А майор входит в раж, но тормоза еще держат.
– Промахнулся, - говорит.
– Во второй раз буду целиться в глаз! Точно убью! Или подписуй показания!
Что бабенке делать: правду о своей невиновности сказать - смерть, а оговори себя - он и успокоится. Есть шанс еще повременить на белом свете. Она и говорит:
– С Гришкой была, с Мишкой была, с Епишкой спала - каюсь!
– То-то, - доволен муж.
– Ложись спать - утром разберемся...
Утром идет наш бедовый майор на обход заповедных территорий, напивается до полного героизма, а вечером - и так далее: снова расстрел. Соседи все с ушами на голове: что за стрельба? Вызывают наряд товарищей в красивых фуражках. Жена вынуждена написать заявление. Отелло получает пять "пасок" за хулиганство и мы встречаемся на перекрестке судеб за колючей проволокой, где нас тщательно охраняют, как не охраняют нынче и государственную границу.
В "контингент" гармонично вливались мытари служб суровой ГАИ. Разумеется, если бы сажать их всерьез, то не хватило бы просторов тундры под лагеря. Но и заниматься мздоимством на больших и малых дорогах стало бы некому.
10
...Вот мчится грузовик с картошкой, рассекает по осеннему киселю проселка. На посту ГАИ его стопорят и просят накладные на груз. А мужик везет свою картошку. К зиме припас готовит. Ну и ставит господам из автоинспекции фуфырик первача взамен требуемого документа. Вроде, все. Следует бедолага дальше. А дальше очередной пост - еще фуфырик отдай. На третьем посту дать уже нечего. Мужичок-то и говорит по своей простоте:
– Дак все, де, родимые: на том посту дал бутылочку, на другом дал, а на вашем - дать нечего, хоть штаны сымай!
– Ага! Где, говоришь, дал?
Записали государственные людишки показания. Вызывают государственных же людей из Особой инспекции МВД СССР, подразделения которой были во всех городах от Москвы до самых до окраин. А те шьют государственным же людям с первых двух особо бдительных постов дело о взятках - всем по семь полноценных лет. А теперь - арифметика: стоимость водки в то время - два рубля восемьдесят семь копеек, как и самогона - делим на троих. Получается, что по девяносто копеек и по семь лет на фуражку. Глупо? Глупо. Но старые нары всегда ждут половозрелого идиота.