Один плюс один
Шрифт:
Через семь минут и три попытки Эд сумел найти достаточно крупную аптеку, в которой продавали очки для чтения. Он затормозил так резко, что Норман упал вперед и стукнулся своей большой головой о его плечо. Ворча, пес заново устроился на заднем сиденье.
– Сидеть, – скомандовал Эд и бросился внутрь.
В аптеке никого не было, не считая пожилой женщины с корзинкой и двух продавцов, беседующих приглушенными голосами. Эд метался между полок с тампонами и зубными щетками, мозольными пластырями и уцененными рождественскими подарочными наборами, пока наконец не нашел
– Черт! Черт! Черт! – Эд стоял и строил догадки. Очки Танзи выглядели довольно сильными. Он ни разу не видел ее без очков. Вероятно, у нее близорукость? Дети чаще всего близоруки. Это взрослым приходится отодвигать предметы подальше, чтобы их разглядеть. Эд помедлил секунд десять и после мгновенного колебания снял со стойки все очки, для дальнозорких и близоруких, средней и сильной степени коррекции и бросил на прилавок груду прозрачных стекол в пластмассовых оправах.
Продавщица оторвалась от беседы с пожилой женщиной. Посмотрела на груду очков и на Эда. Обратила внимание на слюну на его воротнике. Эд украдкой попытался вытереть воротник рукавом, но только размазал пятно.
– Все. Беру все, – сказал Эд. – Но только если вы можете пробить покупку быстрее чем за тридцать секунд.
Продавщица взглянула на своего начальника, который пристально посмотрел на Эда и едва заметно кивнул. Девушка молча начала пробивать очки, аккуратно укладывая каждую пару в пакет.
– Не надо. Нет времени. Просто бросайте их внутрь. – Эд протиснулся мимо нее, чтобы запихивать очки в полиэтиленовый пакет.
– У вас есть дисконтная карта?
– Нет. У меня нет дисконтной карты.
– У нас сегодня специальное предложение: три диетических батончика по цене двух. Хотите…
Эд пытался сгрести очки, которые упали со стойки.
– Никаких диетических батончиков, – заявил он. – Никаких предложений. Спасибо.
– Сто семьдесят четыре фунта, – наконец сказала продавщица. – Сэр.
Она обернулась, как будто наполовину ожидала, что сейчас кто-то скажет: «Вас снимает скрытая камера!» Но Эд лишь набрал пин-код, схватил пакет и побежал к машине.
– Ну и манеры, – бросила продавщица ему в спину с густым шотландским акцентом.
Когда он вернулся, на парковке было пусто. Эд остановился у самого входа, предоставил Норману устало карабкаться обратно на заднее сиденье и побежал по гулкому коридору.
– Соревнование по математике? Соревнование по математике? – спрашивал он каждого встречного. Мужчина молча указал на заламинированную табличку. Эд взлетел на следующий этаж, перескакивая через ступеньку, пробежал по очередному коридору и оказался в приемной. За столом сидели двое мужчин. Напротив стояли Джесс и Никки. Эд шагнул к ним.
– Достал. – Он триумфально поднял пакет. Он так задыхался, что едва мог говорить.
– Танзи уже зашла, – сказала Джесс. – Олимпиада началась.
Эд посмотрел на часы, тяжело дыша. Семь минут первого.
– Прошу прощения, – обратился он к мужчине за столом. – Мне нужно передать очки девочке за дверью.
Мужчина медленно поднял глаза. Он разглядывал полиэтиленовый пакет, который Эд держал перед
Эд наклонился над столом и сунул ему пакет.
– Она сломала очки по дороге сюда. Она ничего не видит без них.
– Прошу прощения, сэр. Я не могу вас впустить.
Эд кивнул.
– Еще как можете. Послушайте, я не пытаюсь обмануть или украдкой передать подсказку. Просто я не знал, какие очки она носит, и мне пришлось купить все, что есть. Можете проверить их. Каждую пару. Смотрите. Никаких секретных кодов. Только очки. – Он держал перед собой открытый пакет. – Отнесите ей очки, чтобы она могла найти подходящую пару.
Мужчина медленно покачал головой:
– Сэр, мы не можем нарушить порядок…
– Еще как можете. Это крайняя необходимость.
– Это правила.
Эд пристально смотрел на него ровно десять секунд. Затем выпрямился, прижал ладонь к голове и пошел прочь. Он чувствовал, как его распирает от давления, словно чайник, подскакивающий на плите.
– Знаете что? – Эд медленно обернулся. – Мы целых три дня добирались сюда. За эти три дня моя новенькая машина провоняла рвотой, а что пес сотворил с обивкой – неприлично сказать. Да я вообще не люблю собак! Я провел ночь в машине с незнакомкой. В плохом смысле «провел ночь». Я жил в гостиницах, каких врагу не пожелаешь. Я съел яблоко, которое побывало в тесных джинсах подростка, и кебаб, наверняка с человечиной. Я оставил в Лондоне совершенно жуткий личный кризис и проехал пятьсот восемьдесят миль с людьми, которых толком не знаю – совершенно замечательными людьми, – потому что даже мне было ясно, что это соревнование очень-очень важно для них. Жизненно важно. Потому что эту маленькую девочку интересует только математика. И если она не получит хоть какие-то очки, то не сможет участвовать в вашем соревновании в полную силу. А если она не сможет соревноваться в полную силу, она упустит свой единственный шанс пойти в школу, в которую ей очень-очень надо пойти. И если это случится, знаете, что я сделаю? – (Мужчина смотрел на него.) – Я зайду в эту комнату, соберу все ваши бумаги по математике и порву на мелкие кусочки. Очень-очень быстро, прежде чем вы успеете вызвать охрану. И знаете, почему я это сделаю?
– Нет. – Мужчина сглотнул.
– Потому что все это не может быть напрасно. – Эд наклонился к нему. – Не может. И потому что сейчас, в эту самую минуту, я совершенно уверен, что мне нечего терять.
С лицом Эда что-то случилось. Это было ясно по тому, как его черты словно плавились и принимали незнакомые формы. Это было ясно по тому, как мужчина за столом смотрел на него. Это было ясно по тому, как Джесс шагнула вперед, осторожно положила ладонь Эду на руку и протянула мужчине пакет с очками.
– Мы будем очень благодарны, если вы возьмете ее очки, – тихо сказала она.
Мужчина встал, обошел стол и направился к двери. Он не сводил глаз с Эда.
– Я попробую что-нибудь сделать, – пообещал он. И осторожно закрыл за собой дверь.
Они молча вышли к машине, не обращая внимания на дождь. Джесс выгрузила сумки. Никки стоял в стороне, засунув руки в карманы джинсов как можно глубже. Учитывая, что джинсы были тесные – не слишком глубоко.
– Что ж, мы это сделали. – Джесс слегка улыбнулась.