Один
Шрифт:
– Да, на меня можешь рассчитывать, – сказал Тор и вышел из комнаты.
В это утро великан продолжал строить лестницы и укреплял крепостную стену изнутри. Вчера он заготовил достаточно камня, и Локи уже стал опасаться, что Вальбранд закончит стену с тем камнем, который у него уже был. Только после обеда, когда великан достраивал последнюю лестницу, как раз с восточной стороны, каменные глыбы закончились, и Вальбранду пришлось запрягать своего коня и ехать к каменоломням.
Локи только этого и ждал. Как только Вальбранд скрылся из виду, отец Лжи подал знак Тору, а сам вышел за ворота Асгарда и, пробормотав какое-то заклинание, закрутился волчком и превратился в красивую белую кобылицу, под стать
Ожидание отца Лжи было недолгим, и вскоре показалась повозка Вальбранда. Его огромный черный конь с длинной спутанной гривой и мощными ногами с трудом тащил повозку, груженную тяжеленными каменными глыбами. Кобылица подошла поближе к дороге. Нетерпеливо перебирая ногами и тихонько пофыркивая, она оставалась на месте, ожидая, когда конь Вальбранда подойдет ближе. Конь ускорил шаг и перешел на рысь. Вальбранд попробовал натянуть поводья и остановить повозку, но конь уже не слушался его, он, все ускорял бег, двигался вперед. Когда повозка великана была уже совсем близко, кобылица громко призывно заржала, повернулась и бросилась со всех ног обратно к Асгарду. Конь остановился, втянул широко раздувающимися ноздрями воздух – в нем еще был такой приятный запах! Черный конь больше не обращал внимания ни на Вальбранда, кричащего на него и тянущего изо всех сил поводья, ни на телегу с камнями – он даже не чувствовал больше ее веса. Он мчался по следам кобылицы, не разбирая дороги.
Приближалась крепостная стена, Локи обернулся – конь намного отставал, тогда отец Лжи немного замедлил бег и подпустил коня поближе. Возле самой стены Локи разогнался как следует и перепрыгнул через стену, сразу оказавшись в Асгарде, но, не меняя своего обличья, поспешил отойти подальше от стены и очень вовремя. Как и предсказал Локи, Вальбранд не сумел удержать своего коня и тот прыгнул вверх, но не смог перепрыгнуть стену с повозкой, а врезался в нее изо всех сил. Свежая кладка обрушилась на коня вместе с содержимым телеги, но Вальбранд успел отскочить в сторону, и ни один камень не попал в него.
Конь лежал возле разрушенной стены. Он все еще был жив, из ноздрей и рта шла кровавая пена, из глотки доносились звуки, похожие одновременно на человеческий плач и на ржание. Тело коня лежало под неправильным углом, видимо камнями ему перебило хребет. Вальбранд медленно подошел к коню, все еще отказываясь поверить, что только что он потерял своего единственного друга. Он гладил ноздри коня, стирая кровавую пену, он что-то говорил ему, и, кажется, конь понимал его, он перестал плакать и смотрел на хозяина грустными глазами, взгляд животного постепенно тускнел, конь нисколько раз конвульсивно дернулся и замер, все еще глядя на хозяина теперь уже остекленевшими глазами.
Вальбранд поднялся с колен, глаза его налились кровью и, достав откуда-то из складок одежды острый кинжал, он двинулся на белую кобылицу, стоявшую чуть в стороне и с любопытством смотрящую на мертвого коня Вальбранда. Кобылица громко заржала, встала на дыбы и ударила великана передними копытами. Вальбранд в тот же момент, падая, рассек ей брюхо. Полилась кровь, кобылица закричала почти человеческим голосом, упала на бок, и вот уже в окровавленном снегу лежит Локи, прижимая руки к глубокой ране в животе. Вальбранд бросился на лжеца
Вечером того же дня асы собрались в Гладсхейме – доме Одина. Не было одного только Локи, хотя он и остался жив, но великан здорово помял старого Лиса, теперь тот отлеживался у себя дома и тихонько стонал, пока его жена Сигюн ухаживала за ним и обмывала его раны.
Тор был здесь, однако чувствовал себя далеко не героем. Один сидел на престоле и был мрачнее тучи. Кажется, он пострадал больше всех из-за проделки Локи, конечно, кроме великана Вальбранда.
– Итак, асы, – сказал Один, – сегодня мы нарушили клятву, данную не нами, но с нашего молчаливого согласия. Вы знаете, что теперь мы должны готовиться к последствиям нашего поступка.
– И какие ты ожидаешь последствия? – спросил Тор.
– Скоро все девять миров узнают о подлости, совершенной нами! Фригг уже сбежала из Асгарда, оставив вот это.
Один показал письмо, написанное кровью на небольшом куске тонкой белой материи: «Асы, вы нарушили клятву, данную вами! Один, прощай! Ты больше не мой возлюбленный муж, будь ты проклят! Отныне я и все ваны – ваши враги! Помни об этом».
– Она ушла к ванам? – спросил Тор.
– Да, теперь они будут сражаться против нас, когда придет Время, а, может быть, и раньше.
В тот же день асы отправили гонцов к ванам с просьбой вернуть Фригг и не отворачиваться от них из-за поступка Локи. Но ответом было молчание.
Локи долго оправлялся от раны, и асы сочли, что он уже достаточно наказан за ложное обещание.
Великана Вальбранда и его коня похоронили там же у недостроенной стены, навалив сверху кучу камней, еще хранивших следы крови.
ИСТОЧНИК МУДРОСТИ
Этой весной в Гладсхейме было необычно спокойно и радостно. Воины дикой охоты прибывали часто, но бесконечная муштра и обучение ратному делу быстро превращали бывших викингов в хорошо обученную и дисциплинированную армию. Хотя время от времени какой-нибудь свежеприбывший новичок и устраивал пьяный бунт, его быстро успокаивали ветераны походов Одина и жизнь в Гладсхейме сразу налаживалась.
Все было слишком хорошо, только иногда Один ощущал какое-то смутное беспокойство, как-будто зовущее его неизвестно куда. В такие дни он метался из стороны в сторону, и даже нежность и ласка его возлюбленной Фригг не могли его успокоить. Он становился злым и порой сам не знал, что ему надо, а воины в такие дни просто старались не попадаться ему на глаза.
Сегодня как раз был такой день. Один проснулся с каким-то странным предчувствием – не беды, нет, чего-то другого, может быть перемен. Он бестолку метался по Гладсхейму, придираясь то к одному, то к другому воину. С Фригг Один поссорился с самого утра и как бы в отместку разозлил Тора Громовержца настолько, что тот, размахивая своим молотом, ускакал в страну великанов громить неизвестно что.
Потом Один приказал валькириям устроить как можно больше сражений в Миргарде и так, чтобы все были проигранными. Полились реки крови, и сам же Один об этом пожалел, когда один за другим начали прибывать новобранцы, совершенно ошалевшие от схватки там, внизу, и несоображающие, что находятся уже наверху, и набрасывались на всех, бодая рогатыми шлемами и стараясь проткнуть короткими мечами.
К вечеру Фригг все-таки решила пожалеть своего мужа и вернулась в Гладсхейм, который за один день из жилища радости, превратился в жилище берсерков-новобранцев, непонимающих, где они, и бестолково толкущихся по двору в поисках выпивки или очередной драки.